Страсть под чужим именем - стр. 31
Карим вызвал Руслана для разговора сразу же, как только тот вернулся с гастролей. Пригласил в свой офис, усадил напротив себя и сказал:
– Ты мне нравишься, парень. Поэтому я ничего не имею против твоих отношений с моей дочерью. Я тебе больше скажу, я их одобряю. Но учти, обидишь ее, в асфальт закатаю. Понял?
– Я никогда не обижу Джэкки.
– Смотри… – И Карим погрозил узловатым пальцем.
Получив своеобразное благословение от отца любимой, Руслан перевез Джэкки в свою квартиру. Он только-только купил ее и еще не до конца обставил. Одна спальня была меблирована полностью, и над огромной круглой кроватью висел автопортрет Джэкки. На ней художница была обнаженной. Лежа на смятой постели, она смотрела прямо перед собой, и по выражению глаз становилось ясно, что за секунду до этого девушка занималась любовью. Кому, как не Руслану, было знать, какой взгляд у сытой, удовлетворенной Джэкки…
Она написала этот автопортрет специально для него.
Обставить квартиру Руслан доверил Джэкки. Он дал ей карт-бланш, потому что доверял ее вкусу. И она с азартом взялась за дело. Те дни, которые она не посвящала Руслану, Джекки затрачивала на поиск мебели и аксессуаров для их гнездышка. Она так самозабвенно отдавалась этому занятию, что иногда возвращалась домой позже Руслана, усталая, голодная и, слопав яблоко, валилась спать. У нее не оставалось сил не только на секс, но и на разговоры. Зато утром она набрасывалась сначала на Руслана, затем на пищу и взахлеб рассказывала, какую замечательную тумбочку увидела в одном из магазинов и сегодня поедет за ней.
– Почему же ты не купила ее вчера? – удивлялся Руслан.
– Искала еще лучше. Не нашла!
Квартира была четырехкомнатной. Одну из комнат Руслан отдал Джэкки. Там она устроила свою мастерскую. И частенько он, просыпаясь ночью, заставал ее не в постели, а за мольбертом. В основном она рисовала пейзажи. Но так как она привыкла делать это с натуры, то у нее получалось не очень хорошо. Джэкки нервничала, швыряла кисти, краски. Могла пнуть мольберт.
Руслан успокаивал ее. Говорил, что ее картины прекрасны. Он на самом деле так считал. Сам он был начисто лишен художественного дара. Но как любой творческий человек неплохо разбирался во всех видах искусства. И мог с уверенностью сказать, что Джэкки отличный художник. И все ее картины если не шедевры, то очень и очень талантливые.
– Да что ты понимаешь? – кипятилась Джэкки. – Они все никуда не годятся! Особенно это! – И она брезгливо ткнула пальцем в последнее свое полотно. Тропический лес, водопад, хижина, у двери тонкая фигурка женщины, смотрящей вдаль.
– А по-моему, очень проникновенная работа. Я влюбился в нее с первого взгляда.
– Ты в меня с первого взгляда влюбился, – хохотнула Джэкки. – Поэтому тебе все, что я делаю, нравится. Даже если бы я рисовала точки и огуречки, чтобы вышел человечек, тебе бы понравилось.
– Не скажи…
Она отмахнулась.
– Мне не хватает красок, света. Я чахну здесь. Энергия, которой я напиталась в тропиках, иссякает. И хотя перед глазами много картин, я не могу перенести их на полотно…
– Значит, надо лететь за вдохновением.
– Надо! Но я без тебя никуда не полечу.
– А я не могу сейчас отлучиться даже на неделю.
– Тогда буду терпеть. И ждать, когда у тебя появится свободное время.