Страсть дракона - стр. 37

- Мелхола поранилась, - сказал он очень спокойно, как будто его ладонь не касалась сейчас моей ноги повыше колена. – Сходи за лекарем.

- Сейчас! – Брюна умчалась – только замелькали крашеные подошвы на туфлях.

- Не надо лекаря, не беспокойтесь, милорд! - взмолилась я, чувствуя, как небо и земля опять меняются местами, потому что узел подвязки был распущен, и дракон скользнул ладонью выше.

- Я сниму с тебя чулок, - сказал он приглушенно, и я как наяву услышала рокот прибоя. – Только не бойся. А то еще на помощь звать начнешь.

- Не боюсь, - ответила я и облизнула пересохшие губы. – Но лучше…

- Лучше, если ты немного помолчишь, - велел он и потянул за край моего чулка.

7. 7. О чем мечтают драконы

- Куда ты там уставился, Тевиш? – ворчала леди Фредегонда, сидя в креслице на стене замка и наслаждаясь весенним солнцем. – Ты размечтался, что ли? Совсем не слушаешь! А ведь я – твоя мать! Имей уважение к матери!

- Брюна играет в мяч, - ответил Тевиш.

Он поставил локти на каменный парапет стены и смотрел вниз, откуда доносились звонкие и веселые девичьи голоса.

- Прямо уж и на нее ты и любуешься, - съязвила мать.

- Не выдумывай, чего нет.

- Я – выдумываю? Мне интересно, когда ты научился так искусно лгать матери!

Тевиш предпочел не услышать этого. Потому что он и в самом деле лгал. Он смотрел вовсе не на дочь, которая носилась, швыряя мячом. Его больше интересовал кое-кто другой. Кто-то, кто стоял у стены, неловко уворачиваясь от бросков Брюны.

Мелхола ферх Эйрем… Мелхола… Даже само имя ее звучало, как звон ручья. Это гораздо красивее, чем Брук. В этих краях ее назвали бы Брук – «ручей». Это коротко, глухо, совсем не похоже на песню. А ее имя можно было петь. Или молиться им. Или произносить его, когда страсть достигает пика… Тогда оно должно звучать особенно сладко. И чувствоваться, как мед на языке.

- Что ты собрался с ней делать? – спросила мать и как будто поймала во время кражи.

- С кем? – притворился непонимающим Тевиш.

- С Мелхолой, конечно же. Ведь ее так зовут? Глупое имя, все время выпадает из памяти.

- А что я должен с ней сделать? – Тевиш наклонился, разглядывая черноволосую макушку. Волосы блестящие, как шелк. Обычно Мелхола заплетала косу, но сейчас коса расплелась, и шелковистые даже на вид пряди стекали на плечи и спину. В них так и хотелось зарыться рукой, спутать, намотать на пальцы, потянуть на себя, чтобы увидеть запрокинутое лицо, глаза – серые, как море зимой, розовые губы…

- Тебе сколько лет, чтобы я тебе это объясняла?! – возмутилась мать. – С Ундисой ты у меня советов не спрашиваешь!

Тевишу стало смешно. И грустно. Раньше он не грустил весной. Раньше он, вообще, не обращал внимания, что там – весна, лето или промозглая осень.

- Ты порой такую ерунду болтаешь, - сказал он матери, - что кажется, и в самом деле с ума сошла.

- Проявляй уважение!.. – привычно обиделась она, но дракон слушал ее вполуха.

Мелхола увернулась от мяча, брошенного Брюной – шелковые волосы скользнули по спине блестящим покрывалом, тоненькая талия изогнулась. Тевиш стиснул зубы, призывая себя к благоразумию, но легче от призывов не стало. Это было сродни болезни, наваждению. Небеса жестоко шутят порой.

- …даже не знаю, когда это началось… - выговаривала ему мать.

Когда началось? Он точно знал, когда это началось. В тот самый миг, когда дурак Уилмор распахнул перед ним двери, желая похвастаться своим сокровищем.