Страшные сказки. Выпуск 3 - стр. 15
– А теперь я верю в Келе, – призналась я, – потому что мы в его мешке, кругом непроходимые топи. Это же очевидно, что не так?
– Ничего не понимаю, – огрызнулась Айта.
Между тем снаружи прекратилось хлюпанье болотной жижи. Затем Келе вытряхнул нас из мешка на пол своей пещеры. Он нависал над нами всей своей бесформенной массой. Тело его, не имеющее чётких форм, плыло, текло, изменялось ежеминутно. Лица плавали по нему от макушки до пят, появляясь в разных местах. Я вскрикнула от нахлынувшего ужаса, продравшего, процарапавшего всё нутро.
Когтистый недоразвитый отросток лапы протянулся к нам, и я заслонила собой Айту. Но передо мной Келе отдёрнул свои лапы-крючья, словно в испуге: что-то во мне привело его в ужас. Он прорычал нечто невразумительное, указав нам обеим на грубо сколоченное подобие клетки. Мы сразу поняли, что нам сидеть там, пока нас не съедят.
Айта не меньше меня дрожала от страха, но покорно вошла в клетку, и дверца захлопнулась. Я кинулась было за ней, но Келе указал на другой угол пещеры. Там было чисто: ни грязи, ни груды разбросанных костей. Я растерялась: «Что, почему? Почему одной – в клетку, а другой – в хоромы?» – но подчинилась. Айта стояла, прислонившись к прутьям клетки, в её взгляде читался безмерный страх от всего происходящего.
Покорившись, я отошла в дальний конец пещеры, с удивлением разглядывая покрывающие её стены петроглифы. О том, что они называются именно так, узнала, конечно, гораздо позже, уже выбравшись из плена Келе. Но в тот момент у меня реально захватило дух. Как будто вся якутская и чукотская история, начиная с ворона Кутха, отразилась здесь.
Изображён здесь был и Келе, в основном в охоте на людей. Рисунки были такие древние, что любой археолог душу бы отдал, лишь бы это увидеть и изучить. Но мою голову всё равно больше занимали мысли о побеге и о том, как освободить Айту.
Келе приблизился, он указал когтем на одно из помещений, видимо, тайное, скрытое занавесом из шкур. Подчинившись, я откинула занавес и ахнула: небольшая пещерка была завалена одеждой, причём не современной, а в основном национальной, всех размеров. Оружие было всех мастей и видов. Мой взгляд сразу приметил якутский охотничий стилет, он узок, его легко спрятать в одежде. Келе, заглянув мне через плечо, указал на одно из платьев, но я решительно отказалась, понимая, что не смогу носить наряд, снятый с мёртвой девочки. К тому же старинные якутские платья настолько глухо закрытые, что в ужасной духоте и вони этой пещеры я бы задохнулась. Моё школьное хоть и совсем обтрепалось, но расстёгнутый на все пуговицы ворот меня спасал. Я знаками дала знать Келе, что не согласна, и он, недовольно ворча, отошёл.
Я успела прихватить стилет и сунуть его под соломенную подушку на выделенной мне кушетке.
Более всего я ждала, наступит сон у Келе или нет. Спят ли они вообще? Они же не люди – непознанные духи природы.
Как подходить к ним с человеческими мерками? Но вот Келе удобно устроился на полу, подогнал лицо на то место, где ему, собственно, и положено быть, достал дудочку и заиграл мелодию необыкновенной красоты. Я видела, что у Айты распахнулись глаза, как и у меня самой: такое мерзкое чудовище – и такие божественные звуки. В голове не укладывалось.
Но оказалось, что Келе будто бы убаюкивал сам себя: вот он выронил дудочку из лап-крючьев, свалился на бок и захрапел.