Страшно фантастический путеводитель - стр. 16
Выход из ресторана – дверь на другом конце стеклянного аквариума – изверглась очередной порцией довольных китайцев. На одном синяя куртка, модные тёмно-синие брюки и лимонного цвета кроссовки, на другом – то же, но другого цвета, третий в каком-то огромном черном плаще, с высоким воротником и огромными пуговицами. Немного постояли и ушли. Многоножка очереди зашевелилась, завибрировала, растрепалась от пингвиньих переваливаний и сделала единственный шаг всеми тремя дюжинами своих человеческих лапок.
– Ты откуда? – спросил хозяин фиолетовой панды, оборачиваясь к Хэнку.
– Я? – удивился Хэнк.
– Да. Ты.
В английском языке нет разницы между «ты» и «вы», так что это не грубость. Паутину улиц Гонконга пропитывает два языка – кантонский и английский. Любой житель города может запросто приклеиться к туристу с подобным вопросом, на него, как на приманку, запросто ловится практически любой иностранец.
– Я? – ответил Хэнк, – Я из Уэтерби, Йоркшир.
– Йорк?
– Нет, графство Йоркшир, Йорк это другой город, а я из Уэтерби.
– Это в Англии? – спросил китаец с интересом, он уже повернулся к Хэнку полностью, а за ним на Хэнка уставились другие улыбчивые ребята из очереди. Сотня зубов заблестела холодным льдом ресторанной подсветки.
– Да, это в Англии, – подтвердил Хэнк и сделал шаг.
Очередь продвинулась вперёд и подобралась к застывшей у тротуара самодельной телеге, напоминавшей скелет довоенного шкафа на колёсиках от магазинной тележки. По дороге шелестели машины, за ними, на противоположной стороне улицы мельтешил голый по пояс коротышка. Он брал плетёные корзины, раза в два шире, чем сам, и водружал их на длинную телегу с основательным деревянным днищем из четырёх скрепленных между собой деревянных поддонов. На отполированной до металла ручке его телеги висела шкурка от матраца, похожая на засаленный полосатый мешок. Мимо Хэнка промелькнуло яркое пятно, он проводил его взглядом – нет, увы не Кэт.
– Как тебя зовут?
– Хэнк, а тебя?
– Гуань, – весело отозвался китаец. Странный звук, будто ножом по точилу – гуань, гуань, гуань.
– Я тоже Гуань, – заявил другой. Еще один проход ножа.
– И я тоже, – вспыхнул мерцающей улыбкой третий, – я тоже Гуань.
– Мы здесь все Гуань, – подтвердил парень с фиолетовой пандой за спиной, и продолжил, растягивая слова, будто проверял остроту ножа пальцем, – потому что мы стоим в очереди в ресторан Гуань!
И все рассмеялись, переглядываясь.
– Неужели? – саркастически ухмыльнулся Хэнк.
– Да, это ресторан Гуаня, – кивнул самый первый Гуань, – рисовые горшочки здесь самые вкусные во всём Хон Кон.
– Очень на это надеюсь, – сглотнул Хэнк, – а то уж и есть как-то хочется.
– Да, есть очень хочется, – подхватили Гуани и опять развеселились, – да, да, очень хочется есть.
Хэнк обернулся, не идёт ли Кэт. На улице холодало, машин становилось меньше. Улица из серого лоскутного бетона перед перекрёстком вдруг показалась Хэнку особенно богатой на разнообразные автомобильные пятна и посеревшую ободранную разметку. Чугунные крышки люков, натёртые до мрачного блеска, переливались огнями витрин и походили на лужи. С каждой новой минутой вечера, наступавшего на пятки его ожидания, воздух всё сильней пропитывался искусственным светом. Закат уверенно преодолел огненно-медный оттенок, и, утонув за горизонтом, уступил небо над драгоценными искрами включенных на ночь небоскрёбов черничному йогурту наступающей ночи.