Страшная правда о Великой Отечественной. Партизаны без грифа «Секретно» - стр. 25

Подавляющее число командиров, бойцов и краснофлотцев не имели в отрядах знакомых, но и уходить им уже было некуда. И тогда стихийно, практически вопреки воле А. В. Мокроусова они стала собираться в так называемые красноармейские отряды, которые самовольно размещались по соседству с партизанами. Поскольку они были хорошо вооружены, многие из них уже дрались под Одессой, на Перекопе, то взять их на испуг уже было нельзя. По своей инициативе отдельные такие группы самостоятельно стали совершать нападения на оказавшиеся в их расположении немецкие подразделения. Лейтенант Ф. И. Федоренко еще недавно был уполномоченным особого отдела 530-го сп. 156-й

стрелковой дивизии. По своей инициативе он возглавил группу красноармейцев из самых различных частей и привел их из Ялты в лес. Неподалеку от расположения группы он заметил колонну противника, в составе которой было три грузовых машины, множестов конных повозок, не менее роты гитлеровцев. С ним же всего тридцать пять человек, которых формально даже нельзя считать еще отрядом, но, что важно, уже в течение нескольких суток бойцы признавали нравственный авторит человека, который стал их командиром и которому они беспрекословно подчинялись.

Нападение на колонну оказалось для противника полной неожиданностью. Так же внезапно Ф. И. Федоренко прекратил бой и вывел отряд на безопасное расстояние.

Когда, заслышав стрельбу, прибежали партизаны Евпаторийского отряда во главе с комиссаром района З. Ф. Амелиным, то их взору предстала впечатляющая картина: сгоревшие автомобили, десятки трупов врагов. У красноармейцев всего один раненый.

Вот воспоминания командира 3-го Симферопольского отряда П.В. Макарова: «По узкой тропе на Чатыр-даг поднимается воинская часть. Вышли ей навстречу.

– Вы партизаны? – спросил нас командир.

– Да.

– Скажите, где можно найти товарища Мокроусова или Макарова?

– Не знаем.

Майор пожал плечами и многозначительно произнес:

– Странно… очень странно…

В это время из рядов вышел старший лейтенант. Подойдя ко мне вплотную, он радостно воскликнул:

– Здравствуй, Павел Васильевич! Вот где довелось встретиться.

По-приятельски расцеловались. Это был мой друг Саша Махнев. Он работал до войны в редакции газеты «Красный Крым».

Услышав мою фамилию, майор с усмешкой повторил сказанное им при встрече «странно… очень странно…» и стал настаивать на том, чтобы всю часть зачислили в партизаны.

Объяснили, что сделать этого не можем. Исключение мы допускали лишь в отношении Саши Махнева. Майор обиделся…» [57, с. 323].

Л. А. Вихман: «Со мной группа человек 25 краснофлотцев. Мы зашли в глубину леса и там остались ночевать. Утром слышим вверху стук, шум. Послали разведку. Их стали разоружать, но они выставили автоматы и к себе не подпускают. Один убежал ко мне. Кричит: «Не знаю, что там такое, но нас хотят разоружить!»

Я ребят поднял, мы выскочили наверх. Партизаны увидели нас – перепугались. Мы были все в форме, с автоматами» [20, с. 87].

А вот как вспоминал о своем появлении в 3-м Симферопольском отряде Н. И. Дементьев:

«Уходили из Одессы организованно. В порту ко мне обратилась какая-то девушка:

– Я секретарь комсомольской организации и боюсь здесь оставаться.

Я надел на девушку свой бушлат, бескозырку и провел на корабль.

В Севастополе нас посадили на автомобили, которые мы, кстати, доставили морем из Одессы, и привезли в Джанкой. Оттуда уже пешком на Воронцовку. С ходу ее взяли.