Странный сосед - стр. 35
>– Женщина пропала прошлой ночью.
>– В новостях ничего такого не было.
>– Не знаю, – я пожимаю плечами.
>– Сколько ей? – спрашивает Уэндел, сразу переходя к сути дела.
>Я снова пожимаю плечами.
>– У нее ребенок, так что лет двадцать с чем-то. Где-то так.
>– Сильно давить не будут, – вставляет Джим. – Взрослая и все такое. Да и склонности к насилию за тобой не замечено.
>Говоря это, он улыбается. В нашей группе только у него уровень III, так что именно его государство боится больше всего. У эксгибициониста вроде Уэндела может быть более высокая степень рецидива, но настоящий монстр, бука под кроватью, – это именно такой закоренелый педофил, как Джим. По собственному признанию Джима, его привлекают исключительно восьмилетние мальчики, и за почти сорок лет у него были отношения с тридцатью пятью детьми. Начал он в четырнадцать, когда подрабатывал бебиситтером. Теперь ему пятьдесят пять, тестостерона поубавилось, так что Джим уже не тот попрыгунчик. К тому же врачи держат его на сильных антидепрессантах, побочный эффект которых проявляется в подавлении либидо.
>И все-таки даже на групповых обсуждениях изменить сексуальность очень трудно. Можно пытаться учить кого-то желать взрослых, но трудно «изъять» объект желания из сексуальной ориентации, или, другими словами, научить того же самого человека не вожделеть детей.
>У Джима привычка надевать свитера типа «мистер Роджерс»[8]>и сосать ириски. Уже по этим вещам можно догадаться, что он все еще пребывает в фантазиях о мальчиках препубертатного возраста.
>– Не уверен, что это примут во внимание, – говорю я. – Преступник есть преступник. Думаю, они сначала арестуют, а вопросы будут задавать потом.
>– Нет, – вмешивается инвестиционный менеджер Гэри. – Сначала они обратятся к твоему надзорному инспектору. У них это так делается.
>Мой надзорный инспектор. Я удивленно моргаю. Совсем про нее забыл. На условно-досрочном я уже два года, отмечаюсь ежемесячно и настолько вошел в колею, что собраний почти не замечаю. Для меня они просто дополнительная бумажная работа и своевременное заполнение бланков. Для таких, как я, все укладывается в восемь минут. Переписываю корешки зарплатных чеков, передаю письмо от своего консультанта, подтверждающее, что я оплачиваю еженедельные консультации, и мы расстаемся на очередные тридцать дней.
>– И что, по-твоему, скажет надзорный? – спрашивает, щурясь, Уэндел.
>– Что доложить особенно нечего.
>– Вы ходили сегодня на работу? – осведомляется миссис Бренда Джейн.
>– Ходил.
>– Никакой выпивки, наркотиков, Интернета?
>– Работаю. Гуляю. Ни во что не вмешиваюсь.
>– Тогда все должно быть в порядке. Конечно, у вас есть право на адвоката, так что, если почувствуете себя неуютно, попросите, чтобы пригласили меня.
>– Думаю, это дело рук мужа, – слышу я свой голос. Причин для такого вывода нет. Еще одна рационализация. Я ведь не монстр. Монстр – он.
>Группа на моей стороне, все кивают.
>– Да, да, – говорит один.
>– В таких случаях всегда замешан муж, разве нет? – поддерживает другой.
>Уэндел самодовольно ухмыляется.
>– Ну, ей ведь не четырнадцать… – начинает он.
>– Уэндел, – обрывает его миссис Бренда Джейн.
>Тот изображает саму невинность.
>– Я только хочу сказать, что она же не какая-то блондиночка-малолетка.
>– Мистер Харрингтон…
>Уэндел поднимает мясистую ладонь – мол, да-да, виноват, молчу. Но потом, в последний момент, поворачивается ко мне и наконец-то изрекает кое-что полезное: