Странные земли - стр. 12
Я тоже проснулся вместе со всеми – когда я вечером собрался ставить свою палатку, мне посоветовали не дурить и показали одну из больших общих палаток, где было свободное место. Я, конечно, настаивать не стал – лишний раз ставить и убирать палатку радости мало. Завтраком меня тоже с утра накормили, да и вчера я обедал и ужинал вместе со всеми, и никаких косых взглядов не замечал. До этого дня я, как и любой житель Рифейска, видел старателей исключительно с приходом зимы, и картина эта была, прямо скажем, очень неприглядной. А сейчас я впервые увидел их, так сказать, в естественной среде обитания, и смотрелись они совсем по-другому – обычные, изрядно замордованные тяжёлой работой мужики, не слишком улыбчивые, но вполне доброжелательные даже к человеку, которого они увидели впервые.
Когда я доедал свой завтрак из вчерашней каши с горячим травяным настоем, ко мне подсел Федя.
– Ну что, Артём, – с преувеличенным энтузиазмом спросил он, – готов тронуться на разведку?
– С чего бы мне не быть готовым? – я посмотрел на него с удивлением. – Я рюкзак и не разбирал; мне его только надеть, и можно выходить.
– Да я знаю, что ты готов, – махнул он рукой. – Просто положено спросить, а то мало ли что.
Ну прямо сама деликатность, надо же.
– Ну я тоже спрошу тогда, – хмыкнул я. – Мы с Сухим договорились, что он даст двух парней…
– Есть такие парни! – радостно перебил меня Федя. – Да ты их знаешь – это же мы, твои друзья!
Так, Федька опять сменил образ. Я за ним незаметно наблюдаю с самой первой встречи, и надо сказать, он в каждом образе выглядит совершенно достоверно. В трактире он был немного туповатым болтуном, в дороге – хмурым старателем, в лагере он как-то незаметно превратился в деловитого администратора – и он каждый раз действительно менялся, а не играл роль. Во всяком случае, игры в нём совершенно не чувствовалось. И с каждым новым его образом я доверял ему всё меньше – люди со многими лицами очень редко показывают своё настоящее лицо, и мне отчего-то кажется, что настоящее лицо Феди мне совсем не понравится. Вот и сейчас он непонятно зачем взялся отыгрывать моего друга детства.
Хотя может быть, я зря себя завожу? У Сухого нет ни малейшего резона причинять мне какое-то зло. Денег я попросил столько, что ему выгоднее расплатиться со мной честь по чести, да и вообще для успешной артели это не деньги. То, что я продам найденную жилу кому-нибудь ещё, он тоже не боится. Помнится, был такой случай, когда рудознатец продал жилу сразу двум артелям – артели между собой всё-таки договорились, а вот для продавца дело кончилось плохо. За ним охотились обе артели, вроде бы в конце концов поймали, и больше о нём никто ничего не слышал. Случай этот все знают, и с тех пор на такие фокусы больше никто не решался. Словом, Сухой совершенно ничего не выиграет, похоронив меня в тайге, зато проиграть может. Я ведь не приезжий, которого никто не знает; я – местный, рифейский, и мои друзья-знакомые обязательно спросят Сухого, почему я от него не вернулся.
– То есть это вы с Михеем со мной идёте? – переспросил я.
– С ним, с Деревом нашим, – хохотнул Федя. – С нашим проверенным товарищем.
Что-то непохоже, что они такие уж друзья, вот не чувствуется в них даже товарищеского отношения друг к другу. Интересно бы знать, почему Сухой послал со мной именно эту парочку – потому что самые бесполезные, или потому что самые доверенные? Для меня большой разницы, конечно, нет, но с бесполезными я бы чувствовал себя немного спокойнее.