Странные соседи - стр. 12
Два из четырёх окон были открыты, изредка в гостиную врывались ночные уличные звуки: шум машин, крик одинокой птицы, лай собак или шелест листвы. В обычное время таким мелочам не придаёшь значения; сегодняшней ночью любой шорок казался девчонкам зловещим. Алиса вскакивала всякий раз, едва шуршала листва; она подбегала к окну, всматривалась в темноту улицы, словно пытаясь разглядеть внизу невидимого недруга.
– Так дело не пойдёт, – во время очередного Алискиного забега от матраца к окну и обратно, Димон встал и наглухо закрыл окна.
– Теперь задохнёмся от духоты, – проворчала Люська.
– Всем спокойной ночи, – у меня слипались глаза, и вопреки ожиданиям, я смог уснуть довольно быстро, не реагируя на громкий шёпот сестры и тревожный голос Алисы.
Утром ночные страхи рассеялись; который раз убеждаюсь, при свете дня любая проблема делается намного прозрачнее. Во всяком случае, она не кажется такой острой и глобальной, каковой была во мраке ночи.
Позавтракав, мы пошли на пляж. А там снова играли в волейбол, плавали, ели мороженое, наслаждаясь каждой минутой, растягивающей состояние беззаботного праздника.
В обед перекусили в бистро, и Димон с девчонками вернулись на пляж. Пообещав присоединиться к ним позже, я не спеша поплелся домой. Хотелось побыть наедине с собой. За всем этим показным весельем (не знаю, как у других, а у меня оно было наигранным), скрывался оживший и набиравший обороты страх. Где-то глубоко в подсознании зарождались шальные мысли, пока ещё сырые, мне самому не знакомые, но уже готовые вырваться наружу, пронзив своим коварством сознание. Появилось предощущение неминуемой беды; я шёл по чистому тротуару, над головой раскинулось молочно-голубое небо, светило солнце, день улыбался гостеприимством, а на душе скребли кошки. Не получалось отделаться от мысли, что за мной ведётся пристальная слежка. Кто? Где? Почему? С какой стати? Не было веских оснований подозревать, кого бы то ни было в слежке, но затылком я буквально ловил скрытые взгляды.
Стол, на который я вчера становился, стоял на том же месте – вплотную придвинутый к забору. Поколебавшись, я залез на столешницу, посмотрел прямо перед собой, затем взгляд скользнул по балкончику, крыльцу, стене увитой диким виноградом; немного задержался на плиточной дорожке, кустах сирени, и вновь сконцентрировался на балконе.
– Глеб! – голос Ксении Анатольевны раздался настолько резко и неожиданно, что я чуть не свалился со стола.
– В чём дело? – резко спросил я. – Зачем так кричать?
– Я же просила вас, не подходить к забору.
– А я подошёл, – спрыгнув со стола, я с вызовом посмотрел на кухарку. – Вы видите в этом криминал?
Ксения Анатольевна развернулась и стала торопливо удаляться. Я уже собрался пойти за ней следом, как вдруг увидел у куста красных пионов два воланчика. Перед глазами замелькали чёрно-белые круги, я машинально покосился на забор, поднял один волан, повертел его в руках, и сразу же швырнул под стол.
В районе солнечного сплетения появилась ноющая боль, недавние слова кухарки обрели смысл, я даже вроде бы осознал всю нелепость своей затеи. Осознал и устыдился. Зачем подошёл к забору, залез на стол и смотрел на участок незнакомой мне Элеоноры? Что, или кого я собирался там увидеть? Или, может, я целенаправленно, не отдавая до конца отчёта своим действиям, ищу острых ощущений, пытаясь получить свою порцию адреналина?