Странности любви - стр. 8

– Просто не хочу, чтобы у вас были неприятности.

– Отговорка. Вы отвергаете меня, – искренне сыграла Анфиса.

– В некотором роде, – признался Трепетов.

– Какой же вы, однако, высокомерный!

Трепетов вздохнул: вот так всю жизнь его застенчивость принимают за высокомерие.

Подбородок Анфисы подрагивал от смеха, она участливо сказала:

– Как же вам не повезло. Вы встретили еще одну женщину, которая вас не понимает.

Своим хохотом они отвлекли от вкусной еды всех, кто был в кафе.

Смех резко омолаживал Анфису, чему способствовали хорошие зубы. У Трепетова была возможность представить, как она выглядела много раньше. Она была похожа на известную киноактрису. Просто копия, только еще лучше. У той актрисы были слишком шаловливые глаза, что напрочь отсутствовало у Анфисы. Ну и самое главное: между ними была очень существенная разница в годах, та актриса Анфисе во взрослые дочки годилась.

Любовь начинает проходить от пресыщения обликом. Лицо Анфисы не могло надоедать, ни сейчас, ни тем более раньше. Вот с ней я мог бы прожить всю жизнь, думал Трепетов. А еще подумал, что у него теперь будет стимул писать книгу. Он будет наблюдать себя и Анфису, и это будет лирический жанр, самый, между прочим, рискованный. И сюжет будет, что совсем хорошо, самый незначащий: подумаешь, встретились двое на склон эе жизни, что может быть банальней?

Она, конечно, до сих пор резвушка, думал Трепетов, а стану ли я снова резвым, это большой вопрос. Недавно он прочел, что уровень радиации в Семипалатинске в 2000-м году в 600 раз превышал естественный фон. А он жил немало лет почти рядом с тамошним атомным полигоном. Это объясняло и его болезнь, и сегодняшние перспективы. Но теперь он жалел, что назначил себе такую дозу. Считай, сам убил в себе мужскую силу. От этой мысли он даже приуныл слегка, и это выражение проступило на его лице.

– Не надо о грустном, – сказала Анфиса. – Все будет хорошо.

– Вы догадываетесь, о чем я сейчас подумал? – удивился Трепетов.

Анфиса эффектно промолчала и тем самым как бы бросила вызов. Теперь он тоже смотрел на нее глазами ясновидящего. Он мысленно говорил: то, чем мы сейчас занимаемся, выглядит забавно, если не сказать смешно. Но это будет точно не смешно, а замечательно, если мы напрочь забудем о возрасте друг друга.

Трепетов не был самоуверенным человеком. Но ни в чем он так не сомневался, как в том, что выглядит значительно моложе. Это было мнение всех людей, которые узнавали о его настоящем возрасте. Плюс к тому он не сомневался, что с ним не скучно, у него веселый мозг. Он был этаким не бурливым, сдержанным мажором. И если бы случилось чудо, и к нему вернулась его былая крепость, то еще не известно, что больше продлевало бы ему жизнь, облучение или чувство этой хрупкой милашки. То есть он начал думать об отношениях с ней в предположительно-мечтательном плане, что тут же отпечаталось на его лице.

– Оёёй! – сказала Анфиса. – Вы, вообще, кто?

Я – персонаж, чуть было не сказал Трепетов. Так ему хотелось думать. Он в самом деле был сам себе персонажем.

– Я – бывший креативщик, – сказал он вслух. – И объяснил, реагируя на удивление Анфисы. – Это не профессия, эта такая работа. Я приезжал в небольшой город, несколько дней изучал его, а потом давал советы и идеи, как что-то улучшить. Я – бывший улучшитель, ну или улучшатель.