Странник - стр. 53
– Она не ведьма, – возразила София, оглядываясь через плечо на женщину, которая встряхнулась, словно выходя из глубокого сна, и продолжила свой путь. Николас не упустил редкую вспышку неуверенности на ее лице, когда девушка призналась: – По крайней мере… я в этом не сомневаюсь.
Наконец, мальчик привел их на улицу, застроенную роскошными особняками; точнее, маленькими дворцами, с дверьми, способными, судя по всему, выдержать таран, и окнами, в которых мелькали свет свечей и вороватые взгляды слуг.
В самом конце улицы, за пышным пражским богатством, притаилась тесная лавка, завалившаяся так, что окна и дверь стояли под углом. Над окном, затянутым шторой, не было никакой вывески. Николас погладил пальцами Эттину сережку, висевшую на кожаном шнурке, вздохнул, чтобы успокоиться, и вошел вслед за Софией. Лавка выкашлянула теплую пыль и запах прелой земли. По комнате, словно путеводные звезды, были расставлены десятки свечей. Однако тусклый свет лишь придавал полкам с бутылками и кувшинами, частью треснутыми и полупустыми, еще более грязный и запущенный вид, чем кружево опутавшей их закопченной паутины.
Половина полок прогнулись или сломались, просыпав забытое содержимое на пол. Свечной воск капал на витрины и стулья, изношенные или вообще сломанные. Как Николасу ни хотелось оказаться в теплом доме, чтобы обсушиться и согреться, весь этот тлен будил только непреодолимый зуд по всей коже.
– Мадам! – прокричал мальчик.
Малиновый занавес за дальним прилавком зашуршал, и из-под портрета ребенка с кукольным личиком вышла молодая женщина. Волосы, словно вороново крыло: черные с естественным блеском, заиграли в свете свечей даже без приколотой к ним золотой с жемчугом сетки. Висевший на шее тяжелый золотой крест нырял в низкий лиф землянично-розового шелкового платья – наряд совсем не вязался с клубившейся вокруг пылью. Лицо с огромными глазищами и полными губами приковывало взгляд, да так, что Николас шагнул к женщине без видимой на то причины. Мысли, силясь разобраться в самих себе, размякли по краям.
Женщина приласкала мальчика, склонившись, провела пальцем по его переносице, со сладкой – чистейший мед – улыбкой. Он кивнул в ответ на ее шепот и радостно подскочил к стоящему неподалеку табурету, схватив тонкую книгу в кожаном переплете.
Женщина мерцала в свете свечей, улыбаясь гостям. Ее кожа, золото, бисер и металлические нити, пронизывающие платье, – все взывало, ярко и смело. Свет поймал ее, словно пламя на стекле.
Николас отшатнулся, склонил голову набок, чтобы получше ее рассмотреть. В том, как она, не двигаясь, мерцала, словно свечи, горящие на прилавке, было что-то, что заставило его усомниться в своих глазах.
– Видишь? – усмехнулась София. – Я же говорила: скоро ты и думать забудешь о Линден.
Он повернулся к ней, цепляясь за слова, которые еще секунду назад теснились на кончике языка. Все было не так. Николас не чувствовал натиска влечения, сбивающего с ног, как с Эттой, но… это было… ближе к приступу, наступающему, если выпить слишком много виски на пустой желудок. Недуг.
– Добро пожаловать, – сказала женщина так тихо, что Николас с Софией снова шагнули к ней, чтобы расслышать. Свечи повторили их движение, и, всего на мгновение оторвав взгляд от женщины – Белладонны, – он заметил, что среди вонючего множества разбухших сальных свечей одна горела кроваво-красным.