Странная смерть Эдика Мохова - стр. 23

Около пяти вечера я вышла из салона красоты, с некоторым изумлением глядя на свои наращенные лиловые ноготки. Красиво, но как-то непривычно. Неподалеку блестела зеркальная витрина ювелирного магазина, я подошла к ней и долго вертелась перед огромным зеркалом, с удовольствием разглядывая светлую, почти белую копну волос длиной до лопаток. А я и правда еще ничего! Надо теперь и гардеробом заняться, серые юбки до колена, старые разношенные джинсы и короткие свитерки к моему новому облику как-то не подходят. Время еще остается, пройдусь-ка по магазинам!

Я зашла в маленький шмоточный, попавшийся по дороге, выбрала пару приличных худи с большими капюшонами, и только хотела примерить черную узкую юбку-карандаш, как телефон в сумочке истошно взвыл. С невольным замиранием сердца я вытащила мобильный, взглянула на табло и слегка разочарованно выдохнула – звонил Оскар.

– Полина, быстро приезжай! – почти выкрикнул он. – Повторишь в деталях, что тебе говорила Маргарита Петрушевская вчера на парковке!

– Да погоди ты, – растерялась я. – Я-то тебе зачем? Пригласи ее, она с радостью хоть сто раз повторит!

– Не повторит, – зло сказал он. – Полчаса назад ее переехало машиной на пешеходном переходе в двух кварталах от ее дома.

К счастью, от похода в морг меня избавили. Но Оскар не ограничился записью в диктофоне, где рассказ Маргариты Львовны был записан во всех деталях. Он без конца заставлял вспоминать ее жесты, выражение лица, затем потребовал нарисовать маршрут, по которому мы пошли в сквер.

Я раз за разом монотонно повторяла свой рассказ, понимая, что главное мы упустили. Несчастная тетка знала преступника, и он это понял. Похоже, она видела его вовсе не на парковке, может, они были знакомы? И про белый чемодан она просто придумала, чтобы рассказ звучал красочнее?

Наконец Оскар тоже выдохся и без сил повалился на жесткий стул. В его кабинете было прохладно, но я чувствовала себя так, словно только что покинула парную.

– А скажи… это не может быть несчастным случаем? – нерешительно спросила я. – Совпадением? К примеру, бедная тетка так обрадовалась, что на телевидение пригласили, что по сторонам не смотрела и шагнула под проезжающую машину.

– Не знаю, – простонал он. – Все может быть. Но там узкая улочка, машин мало, неужели она вообще по сторонам не смотрела? И потом, водитель не тормозил! Эксперты говорят, похоже, что он, подъезжая, даже увеличил скорость!

– И никаких камер?

– Нет там камер, – устало пробормотал он. – Пятиэтажки-развалюхи, не желают там жильцы на камеры тратиться.

– А по времени как? – не унималась я, понимая, что надо уйти и дать Оскару хоть немного прийти в себя. – Она вышла с телевидения – и сразу на нее наехали?

– Передача шла полтора часа в прямом эфире. – Оскар потихоньку приходил в себя. – Петрушевскую анонсировали в самом начале, выступала она в середине, но осталась в студии до самого конца. Похоже, после эфира за ней уже следили. Она на автобусе проехала три остановки, затем камеры на перекрестке зафиксировали, как она сворачивает на маленькую улочку. Оставалось три квартала до ее дома пройти. Она прошла полтора.

Остаток вечера я посвятила самобичеванию. Гибель Маргариты Львовны была целиком на моей совести. Это я убедила Оскара, что рассказ про мужика с чемоданом – выдумка, это я не отговорила бедную тетку от выступления, я бездарно потратила время в парикмахерской вместо того, чтобы поехать к телестудии и издалека проследить за ней до самого дома. Правда, скорее всего, в том переулочке вместо одного трупа было бы два… Мне было очень жаль женщину, но, кроме того, ржавым гвоздем впивалась в голову мысль – Маргарита Львовна знала преступника! А теперь по моей вине эта ниточка оборвалась! И сколько детей погибнет лишь потому, что я оказалась круглой дурой!