Странная школа в городе дождя - стр. 15
– Ну вот, уже сухая! – раздался звонкий радостный голос. – Зато и кофту постирала, и волосы помыла!
Все собравшиеся в изумлении посмотрели на говорящего. Это был Тринадцатый, как мысленно окрестила его Белла. Она не расслышала его имени во время быстрого знакомства и решила дать свое. Тот самый опоздавший парнишка с красными волосами и синими глазами, худющий как жердь. Он улыбался во весь рот, совершенно не стесняясь того, что один из передних зубов у него вырос криво, повернутый вокруг своей оси на тридцать градусов. Этот маленький дефект делал юношу забавным, но при этом совершенно не портил. К пущему удивлению Беллы его даже красные волосы не портили. Девушка вдруг почему-то представила, что дождь, которым когда-то научится управлять этот вертлявый парнишка, обязательно будет приходить в сопровождении яркой веселой радуги, так радующей глаз. Дождь теряет свою унылость и даже становится не таким мокрым, когда на небе радуга.
– Вы заснули? – врезался в чудесную разноцветную иллюзию все тот же неприятный голос заведенного учителя. Оказывается, он снова что-то говорил, обращаясь к Белладонне, и внимание учеников опять было приковано к нарушительнице порядка, а не к этому синеглазому бунтарю, которому удалось всех ненадолго развеселить.
Белла покачала головой, тоскливо глядя на учителя. Вот уж не ожидала она, что ее так будут отчитывать. Да кто он вообще такой, в конце концов? Он понимает, с кем затеял ссору? Но ядовитые слова, которыми она хотела парировать его нравоучения, куда-то попрятались, и Белле ничего не приходило в голову. Она, понурившись, стояла перед Айгором и молчала.
– Ладно, Белладонна, я верю вам, – неожиданно по-доброму произнес толстяк, и девушка подняла на него удивленный взгляд. Он все-таки ее знал. – Простите за это представление, но по-другому, к сожалению, никогда не доходит. За столько лет работы я… И не возражайте! – он замахал руками, потому что Белла действительно хотела возразить. – Это так только кажется, что всем все ясно, и что силы нам даны во благо, а не ради издевательств или шуток. Но все – поверьте, все! – об этом поначалу просто не хотят думать. Эх, дети…
Он добродушно вздохнул и взглянул на массивные часы на пухлой руке.
– У нас еще, как ни странно, осталось немного времени, – сказал он. – Кто готов поговорить со мной на интервикис? Я знаю, что вы очень быстро научились меня понимать. Но на то я и учитель, чтобы знать, как говорить понятно. А теперь попробуйте-ка сами сказать хоть что-то, да еще и понять своего собеседника. Ну-с? Кто отважится?
Из тринадцати пар вверх взметнулась только одна рука, обтянутая черным кожаным рукавом в заклепках. Тринадцатый был еще и выскочкой?
– Отлично, юноша. Я вижу в вас потенциал. Выберите же себе собеседника. Или собеседницу, что, наверное, приятнее.
– Я хочу поболтать с ней, – Тринадцатый кивнул на Елену, которая еще до конца не успела прийти в себя. Девушка отчаянно замотала головой. Вот ужас-то! Говорить на незнакомом языке, который услышала сегодня впервые, да еще перед целым классом! Хотя внимание с нее уже давно переключилось на Беллу, пока учитель ее ругал, но она только что стояла вся мокрая и жалкая посреди аудитории, а теперь они хотят, чтобы она продолжила позориться? Елена чувствовала, как привычно темнеет в глазах, начинает замирать сердце, стуча все медленнее и медленнее, закладывает уши, немеют кончики пальцев. Она сейчас не то что на интервикис, она на родном языке не сможет ничего выговорить.