Странная Салли Даймонд - стр. 20
Потом заговорила Марта:
– Мы велели им больше вас не беспокоить.
– Не нужно платить за окно. Все уже отремонтировано и оплачено. Стекольщик меня испугался. Наверное, мальчики боялись, что я сожгу Абеби в печи. Это не их вина.
И вот, я снова ляпнула лишнее. А потом сделала еще кое-что необычное. Я вытянула руку и погладила Мадуку по лицу.
– Они хорошие дети. Но их друзья мне такими не кажутся. Шон и Фергюс. – У меня великолепная память.
– Мне больше не разрешают с ними играть, – сказал Мадука. Марта пробормотала что-то про дурное влияние.
– Я подумала, они должны по крайней мере прийти сюда и сказать, как им стыдно, – заявила Марта. Абеби выпустила руку матери и посмотрела прямо на меня.
– У нас будет рождественская постановка в четверг. Я играю Деву Марию. Вы придете посмотреть на нас?
Я раздумывала над ее предложением, когда меня отвлекло прибытие катафалка.
Я попыталась представить, какое безобразие сейчас лежит в гробу. Бедный отец. Нужно было тогда позвонить Анджеле. Но ему стоило написать на конверте: «Открыть в день моей смерти». Большими буквами. И подчеркнуть.
Толпа перед церковью затихла, и Анджела отвела меня за катафалк, где гроб отца выгружали на сложную складную каталку. Мы встали за гробовщиками и проследовали за ними в маленькую, милую церквушку. Надин сказала мне, что она заказала цветы. Мне кажется, это пустая трата денег – покупать цветы мертвецу, но еще я знала, что мне не всегда стоит озвучивать свои мысли. Краснощекий викарий подошел пожать мне руку. Я убрала руки в карманы.
Он попросил посетить его накануне вечером, но я ответила ему по телефону, что не люблю встречаться с незнакомыми людьми. Он напомнил мне, что видел меня несколько раз, когда я была маленькой девочкой и ходила в церковь вместе с мамой. Я объяснила, что он по-прежнему квалифицируется как незнакомец, так что викарий согласился обсудить все приготовления по телефону. Он задал мне пару вопросов об отце, и я ему на все ответила.
– Наши ряды редеют с каждым годом. Полагаю, вы вряд ли захотите посещать нас, даже на нерегулярной основе?
– Нет, – отрезала я, – это очень скучно.
В церкви было ужасно душно. Не думаю, что она когда-нибудь принимала столько католиков сразу. Технически она являлась англиканской, но несколько лет назад мы с отцом сошлись на том, что мы – атеисты.
Мы заняли места в первом ряду. Надин и Анджела сели по обе стороны от меня. Миссис Салливан, сотрудница почты, и Морин Кенни со своим мужем-мясником встали позади нас. Гер Маккарти встал в противоположном ряду. Я никогда раньше не видела его в костюме. А еще он был гладко выбрит. Я попыталась найти Мадуку и Абеби, но они, видимо, остались позади.
Это была обычная скучная церемония, не считая того, что гроб стоял прямо перед нами. Викарий произнес проповедь о том, какое важное место занимал отец в жизни общины, что было удивительно, потому что отец избегал ее членов примерно так же, как и я. Анджела произнесла речь, в которой вспомнила мою мать и заявила, что, какие бы ошибки ни произошли непосредственно после смерти моего отца, она уверена, сейчас он гордится мной. После этого прозвучали вялые аплодисменты, но я знала, Анджела права: отец часто говорил, как мною гордится. Я улыбнулась ей.
После церемонии мы пошли на кладбище, где раньше устраивали пикник, и там уже была вырыта яма для гроба отца. К этому времени половина народа уже ушла. Гер Маккарти пожал мне руку и сказал, что сочувствует моему горю. Довольно много людей произнесли те же самые слова, прежде чем исчезнуть. Но я заметила семью Адебайо и была рада, что они остались. Начался сильный дождь, как обычно бывает во время похорон по телевизору. Гроб погрузили в яму, и мы наконец смогли уйти.