Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - стр. 11

– Пул… – неуверенно сказал нотариус, – Мне пришлось увидеть, что мистер Хайд вошёл в дверь секционной… Там всё нормально? Ну, раз уж доктора Джекила дома нет…

– Ничего страшного, сэр! У мистера Хайда есть свой ключ!

– Доктор Джекил, как я вижу, очень доверяет этому юноше… Пул…

– Да, сэр, это так! – ответил дворецкий, – Мы должны беспрекословно выполнять его указания!

– Если мне изменяет память, мне так и не пришлось встречаться здесь с мистером Хайдом? – осведомился Аттерсон.

– Нет! Ничего странного, сэр! Он никогда здесь не обедал! – преувеличенно напыщенно сказал дворецкий, – Он, по своему обыкновению, практически никогда не бывает у нас дома, он всегда приходит и уходит через лабораторию!

– Хорошо, Пул! Всего доброго!

– Спокойной ночи, мистер Аттерсон!

Аттерсон вышел на улицу озадаченным, и с отягощённой душой отправился домой.

«О, мой бедный, бедный доктор Джекил, – билась в мозгу мысль, – Похоже над ним сбирается страшная беда! Молодость его прошла в бурных приключениях, вроде бы это было уже страшно давно, но счёт Провидения не знает срока давности. Несомненно, тут вот что: пятно какого-то древнего проклятия, вражий сглаз, тайная язва давнишнего греха, неминуемая кара, которая настигла его спустя много лет после того, как он обо всём забыл, тогда как тщеславное любование позволило ему простить себя…»

Нотариус уже не мог отрешиться от своих мыслей, и они всё больше пугали его. Испуганный этой мыслью, нотариус замер и стал копаться в чердаке своего прошлого, боясь на что-то наткнуться в тёмных углах, уже почти ужасаясь того, что как чёрт из табакерки, оттуда выпрыгнет какая-нибудь отвратительная штуковина. И это при том, что он наверняка знал, что мало у кого есть такой безупречный послужной жизненный список. И хотя он знал о том, что ничего крамольного там нет, всё равно, в этой обстановке воспоминания о малейших упущениях и дурных поступках много раз погружали его в ад самобичевания. Сейчас единственным самооправданием ему служили постоянные напоминания совести о том, от скольких пучин, скольких острых углов и скольких проступков он смог в своё время удержать себя. Затем пред ним снова возникла тень Хайда, и вдруг луч надежды осветил потёмки его души.

«Это не просто так! Этим штукарём Хайдом следует заинтересоваться, как ни крути, глядя на него, совершенно отчётливо видно, что он не так прост, у него есть какие-то преступные секреты, без сомнений, это чёрные секреты, рядом с которыми прегрешения Джекила предстанут солнечным нимбом. Оставить всё так, как есть, невозможно! Как страшно даже представить, что эта мразь крадётся к изголовью Гарри! Что тогда будет? Гарри! Мой Гарри! Бедный Гарри! Проснётся ли он как-нибудь после такого? Ему грозит немыслимая опасность, ведь узнай этот фрукт про его завещание, не захочется ли ему ускорить получение этого наследства? О, да, без моего вмешательства тут не обойтись! – решительно добавил он, – Позволь он… Только бы он послушал меня! Только бы!

И перед умственных взором мистера Аттерсона снова, как строки на огненном гигантском плакате, взмыли пылающие в небесах условия странного завещания друга.

Недели через две череда счастливых обстоятельств позволила доктору Джекилу дать один из самых запоминающихся приёмов, в каких мне только приходилось участвовать. На обед было приглашено шесть старинных друзей хозяина, все как на подбор люди самые почитаемые в обществе, умницы и к тому же великие ценители хороших вин. Когда гости стали расходиться по домам, мистер Аттерсон, воспользовавшись каким-то смешным предлогом, остался и уходил последним. Так получалось, что это не вызвало никакого удивления, он традиционно задерживался у хозяина и всегда покидал его дом последним. Там, где тебя любят, тебя любят вместе со всеми твоими странностями и причудами. Именно так любили все мистера Аттерсона, хотя, казалось бы, сухой нрав какого-то нудного нотариуса вряд ли мог привлекать многих. Но меж тем хозяин дома почти всегда просил суховатого в обращении нотариуса задержаться, и тот всегда стоял позади, когда хозяин выпроваживал и раскланивался с покидающими его гостями. Как ни странно, многим нравился этот контраст, контраст между весёлым времяпровождением и мгновенно наступавшим в его обществе лёгким одиночеством, подобный контрасту между горячей парилкой и охлаждением в проруби. В обществе с нотариусом было так тихо, так покойно, и здесь по другому оценивалось безудержное веселье былых минут, по другому ценилось его оплодотворяющее буйство молчание. Доктор Джекил вполне был подчинён господстующему в этом обществе правилу, и теперь с удовольствием располагался с другой стороны камина. Доктор Джекил был довольно крупным, ладно скроенным, вполне ещё моложаво выглядящим мужчиной лет около пятидесяти, обладателем лица скорее не открытого, что было бы странно в этой среде, но умным и доброжелательным, и когда он рассаживался в своё кресло, мало кто бы мог сомневаться, что он испытывает к мистеру Аттерсону какие-то иные чувства, кроме самый глубокой искренней и тёплой привязанности.