Страна коров - стр. 68

– Давайте отнесем его под чахлое дерево, – сказала Нэн.

Льюк, Рауль и я подняли Стэна и перенесли его под дерево. Под неожиданной тяжестью стол для пикников заскрипел и содрогнулся, и Уилл Смиткоут тут же зашевелился и начал пробуждаться от своего глубокого сна, осоловелый и обалделый, а изо рта у него свисала вожжа поблескивавшей слюны:

– Если б любовь была фонтаном… – бормотал он, – …она была бы «олдзмобилом»…

Мы впятером стояли вокруг, а Стэн оторвал голову от стола, на который мы его положили.

– Что это было только что? – спросил он.

– Вы отключились, – объяснили мы.

– Вы меня дурите…

– Нет.

– Правда? Я отключился?

– Да.

– Как бы совершенно без движения?

– Да.

– Так вы мною воспользовались?

– Нет, – ответили мы. – Не воспользовались.

– А почему?

И тут мы поняли, что рассудок к Стэну вернулся, и, если предоставить ему немного отдыха, гораздо больше воды и чуть больше тени, он снова станет тем Стэном, которого мы уже полюбили.

При этом Уилл тоже, кажется, пришел в себя.

– Что я пропустил? – спросил он. – Вам удалось? Вы предали теленка его судьбе? И где моя сигара? Где моя чертова сигара?!

– Она у вас в кармане, Уилл.

– Попробовала б там не оказаться, к черту. Значит, теленок уже кастрат?

– Нет, Уилл. Мы попробовали, но не вышло. Нэн выразила сострадание и сомнение, а Стэн лишился чувств на жарком солнце. Похоже, мы еще не готовы поднять эту конкретную перчатку. По крайней мере – сейчас.

– Правда? Так, значит, все решено? На сегодня хватит? Вы задираете лапки перед заданием? Закругляетесь? Выбрасываете белый флаг? Или все же вернетесь и покажете этому теленку, как сажают семена цивилизации? Господи боже, да если б у американских колонистов было такое отношение вялых хренов, мы б до сих пор пили чай с молоком и в субботу днем смотрели, как играют в снукер. Давайте, ну – вперед назад…

– Но, Уилл, – воспротивились мы. – Стэн обезвожен и слаб. Уж точно если и есть убедительная причина не кастрировать теленка – это она, а? Уж точно если и есть достойное оправдание оставить мошонку нетронутой – это тяжелый солнечный удар и обезвоживание, от которых в настоящее время страдает Стэн?

Уилл еще раз отхлебнул из манерки. Затем понюхал сигару.

– Слушайте, – произнес он. – Если вы считаете, что сплачивать коллектив с коллегами трудно, поживите-ка с другим человеком под одной крышей тридцать восемь лет. Знаете, сколько раз мне хотелось все бросить? Уложить свой эмаскулятор и пойти оттуда к черту? Но я не стал… я застрял еще на тридцать семь лет. Еще на двадцать девять лет. Еще на семнадцать лет… Вот так-то я и вырос как человек и как работник образования. Если б любовь была женщиной, видите ли, она была б той, рядом с кем просыпаешься каждое утро тридцать восемь лет. А не красоткой из супермаркета, что пришла и ушла ох как давно и далекое воспоминание о ком возбуждает тебя и по сию пору…

Я умолк.

Бесси насаживала последний кусок рубленого бифштекса на кончик вилки.

– И что? – сказала она, возя вилкой в подливе. – И что же было дальше?

– Ну, тогда мы все осознали, что Уилл прав. Мы поняли, что, как и в преподавании, в любви требуется несгибаемая преданность результату, а не только процессу.

– А потом?

– И поэтому мы вернулись за ограду и загнали теленка в угол. Было нелегко. Как только теленок увидел, что мы вокруг него смыкаемся, он развернулся и кинулся в брешь в ограде, голова у него там застряла, и он принялся брыкаться, но мы вшестером схватили его и втащили обратно через пролом, и каждый из нас взялся за ту часть, за какую и должен был, и держался за нее изо всех сил. Рауль выгнул бьющемуся теленку шею и повалил его на бок, прямо на Стэна, который допустил ошибку и схватился за передние ноги не с той стороны. Теленок брыкался и кряхтел, а в крученом захвате, который на него наложил Рауль, у него язык вывалился, но мы удержали животное на земле. Увидев это, доктор Фелч подбежал рысцой с эмаскулятором и взялся нас инструктировать. «Нэн, протяните ему хвост между ног… Льюк, прижмите ему нижнюю ногу верхней… Этел, упритесь коленом ему в бедро и немного надавите… не слишком!.. Чарли, осторожней, лицо не подставляйте, мальчик мой, он вас может пнуть под этим углом…» Затем он вытащил карманный нож и одним взмахом отрезал верхушку телячьей мошонки. Теленок дернулся и забился, но мы его удерживали, и тут доктор Фелч выдавил тестикулы – нажал на эти белые овалы и выдавил их из мешка так же легко, как выдавливал бы из кулька влажный чернослив. «Где мой эмаскулятор? – спросил он. – Черт бы драл, должно быть, выпал из кармана!..» И вот так вот, без эмаскулятора, он взял свой простой карманный нож и острым краем лезвия принялся выбривать мешок, проводя заточенным лезвием взад и вперед, как резчик строгал бы деревяшку, пока овалы не оказались у него в руках, а мешок не втянулся обратно. Затем он выхватил из кармана аэрозольный баллончик и побрызгал из него разрез, из которого хлестала кровь. «Так, – сказал он, – на счет