Стоять, бояться! Ревизор в академии - стр. 28
Эрик – берег
Берег бесконечного хаоса и искушения, не иначе.
Эрик – эзотерик
Вот только утром Лилит обмолвилась сплетней о том, что по академии прошёл слушок, будто бы наш новый профессор наделен некими способностями пророка. Лично мне казалось, что все это чушь демоническая, но я бы уже ничему не удивилась.
Интересно, он в самом деле умеет разглядеть некоторые аспекты будущего, или это вранье, красивая сказка для придания большей важности своей личности? Да куда уж важнее…
Эрик – шме́лик
Летает везде, жужжит бесконечно, опыляет… хм, лучше мне не думать о том, как, где и кого строгий профессор опыляет на досуге.
Эрик – борде́лик
Что-то меня совсем не в ту сторону понесло…
Эрик – жизнь без истерик!
Вот это звучит прям отлично, как лживый рекламный слоган. Прекрасно подходит к профессору Кларксону. Почему лживый? Потому что сначала смотришь на него и думаешь: ну нормальный молодой человек же! Красивый, эффектный, стройный, и харизма при нем. Улыбочка у него очарует кого угодно и заманит в сети, из которых уже не выбраться. Вот я себя как раз чувствовала мошкой, увязшей в липкой паутине и счастливо галлюцинирующей от ядовитых испарений.
Эрик – холерик
Написала и тут же зачеркнула.
Ой, не, холерик – это точно не про него. Скорее уж меланхолехре́нек какой-нибудь.
Напротив последней рифмы я нарисовала скетч – карикатуру профессора с идиотским выражением лица. И так и приписала ниже: "меланхолехренек".
Ну а что? Меня бесила эта холодность профессора, его отмороженность, его умение успешно имитировать ходячую глыбу льда, и в то же время – его очевидная пылкость и горячность, которую я ощущала каждый раз, находясь в опасной близости от Эрика.
– Развлекаетесь, мисс Хоффман? – раздался вкрадчивый голос прямо у меня над ухом.
От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть не врезалась затылком в ревизора. Он, оказывается, уже некоторое время стоял рядом, пока студенты переписывали схемы с доски. А я, погруженная в свои мысли, не заметила его приближения. Впрочем, он и передвигался совершенно бесшумно, как тень, так что неудивительно.
– Кажется, это не очень похоже на конспект лекции. Что такое, мисс Хоффман? Нарываетесь на отработку?
Сказано это было тоном "Я тут стараюсь, распинаюсь, а вы цветочки рисуете?!".
Ох, лучше бы правда рисовала цветочки. Тогда не мечтала бы так страстно провалиться в подземное царство немедленно.
Я дёрнулась испепелить исписанный тетрадный лист, но Эрик оказался быстрее. Он проворно перехватил листок и стал вчитываться с абсолютно непроницаемым выражением лица.
Ой, ну все. Мне конец.
Я нервно сглотнула и замерла в ожидании бури.
Шли годы. Шла вторая вечность…
В смысле, прошло три секунды. Пять. Десять.
Буря разгораться не спешила.
На нас пялились почти все адепты, забыв про переписывание схем. А я пялилась только в точку перед собой, мысленно прощаясь с жизнью.
Ну ладно, с жизнью я загнула. Но вот с академией явно теперь возникнут большие проблемы. И всё-таки с жизнью, да. Потому что я сейчас просто сгорю от стыда.
Мертвая тишина в аудитории угнетала. Мне кажется, все вокруг слышали грохот моего сердца в грудной клетке.
Вдохнула поглубже и рискнула поднять глаза на Эрика.
Он стоял неподвижно, вчитываясь в мою писанину. Перевернул листок, любуясь карикатурой.