Стоянка поезда – двадцать минут. Роман - стр. 11

– Куда? А ну назад! Не приближайся к ним, они тебя заразят!

Местные бродяжки радость соплеменницы-пассажирки поняли по-своему и дружно атаковали чужачку громким тявканьем, оскалив засаленные неухоженные мордочки, отчаянно защищая свой халявный завтрак.

Дама, запыхавшись, поймала непослушную беглянку. Прижав её к груди, принялась ругать четвероногих хозяек грязного перрона:

– А ну, пошли вон, пока я вас не потоптала! Развели тут, понимаете, целую псарню! Приличным людям шагу не ступить! И животным приличным тоже! – Последние фразы, видимо, прозвучали в адрес местного железнодорожного начальства, поскольку дама с откровенным недружелюбием посмотрела на серое обшарпанное здание вокзала.

К Василию подошёл дежурный милиционер. С интересом оглянулся на возмущённую дамочку, покрутил пальцем у виска и спросил:

– Дядь Вась, огурчик одолжи?

– Бери, какой понравится. Опять карамельками закусываете?

– Не говори, – согласился милиционер, выбирая огурчик. – Когда ящик занесёшь, с нами дёрнешь? Мы оставим.

– Да нет, спасибо, – отказался Василий. – Не оставляйте. Возьми и лучку.

– Как тёть Ань?

– Прихворнула маленько.

– Бывает… Ладно, дядь Вась, пацаны ждут, – милиционер направился в сторону «дежурки». – У деда свежая картошка и зелень, помогите расторговаться! – на ходу громко обратился он по-свойски к пассажирам, спешащим с пивом от заветного киоска к своим вагонам.

И, действительно, многие поняли, что одним пивом да фисташками сыт не будешь. Так что в оставшиеся минуты до отправления поезда все припасы у Василия мигом раскупили.

– Сдачи, дед, не надо, – отмахивались мужики, глядя на орденские колодки, – убери свою мелочь!

«Внимание!!! С первого пути отправляется скорый поезд „Москва-Владивосток“! Будьте осторожны!» – известил пассажиров громкоговорящий металлический голос из динамика вокзала.

– Хлебнёшь? – мужчина, который вчера вернулся из вагона-ресторана с крашеной девахой, оторвал ото рта баночку с пивом, протёр дырку ладонью и протянул Вилли, когда все вошли в вагон и мимо окошек медленно поплыли станционные постройки. – Видел тебя вчера. Подругу-то где потерял?

– Какую подругу?

– Ладно, проехали. Шарабан-то болит?

– Это как?

– Опохмелись, полегчает.

– Спасибо! У нас не принято опохмеляться. Мне бы кофе…

– Ну, как знаешь, – мужчина поднёс баночку к своим губам и жадно сделал два глотка. – Чашечку кофе, ванну, – пробормотал он и направился в своё купе.

Вилли медленно приходил в себя, но голова раскалывалась. Рядом оказался дядя Лёха. Отвернув край матраса, присел сбоку. Участливо посмотрел на парня, спросил:

– Что? Худо?

Вилли мотнул головой и стал нашаривать взади себя на сетчатой полочке аккуратно сложенное вафельное полотенце, намереваясь сходить в туалет и смочить лицо холодной водой.

– Не то слово? – добавил к предыдущему вопросу дядя Лёха. – Может, примешь капель пять?

Вилли отрицательно покачал головой из стороны в сторону.

– Ну, ты смотри. Если что, мы на месте, – дядя Лёха встал, расправил угол постели, ещё раз глянул на парня. – Надумаешь, подходи…

– Гитлер капут? – спросил Толян.

– Вроде того, но ещё не капитуляция…

– Значит, жить будет. Слабоватая нация.

– Наливай.

– Может, пивка для начала?

– Северное сияние хочешь? Пивко оставим на потом. Кто знает, где ещё придется затариться.