Сторож брату своему - стр. 68

Дракон сморгнул и перетек в облик старца:

– Заройте, как обычно, на старом кладбище. Сверху ничего не ставьте – эти глупцы не заслуживают посмертного имени.

Староста поклонился и широким жестом указал на лепившиеся по склону холма домишки:

– Прошу пожаловать в мое скромное жилище, о Царь Реки. Отведай нашего угощения! Трех буйволов забьем в твою честь, о царь!

Дракон стоял, не двигаясь с места.

– Ах ты ж моя старая глупая голова! И ваших сыновей тоже приглашаем, господин, – спохватившись, угодливо прокудахтал староста. – Матушка их давно не видела, сидит – льет слезы наша Гульбахар: как там мои мальчики, вот уж шесть лет не видала я моих близнецов!

Масту-Хумар прищурился:

– Уговор помнишь?

– Конечно-конечно, – заулыбался феллах. – Сыновьям вашим уже подобрали хороших девушек! Высокогрудые, с тонкой талией! Нетронутые – как снег поутру зимой! Одна – моя дочка, другая – дочка Даклы-шорника! Красавицы, при виде которых луна скажет: я скроюсь, мне стыдно! Девушки ждут не дождутся женихов, для них такая честь возлечь с сыновьями Царя Реки!

Дракон благосклонно улыбнулся и пошел вперед. Староста угодливо забегал то слева, то справа, лепеча льстивые слова. И поинтересовался:

– Господин кого-нибудь себе присмотрел?

– Пока нет, – важно ответил Масту-Хумар, вышагивая вперед и поглаживая бороду. – Приведете всех молоденьких, я выберу женщину. Хотя… У этой Сураё уже были дети?

– О да, наилучший господин! И как удачно – два мальчика! – радовался староста и семенил следом.

– Передайте женщине Сураё, что она будет прислуживать мне за ужином. Пусть вымоется и приготовится для меня.

– Оооо! Конечно-конечно! Вот уж машшате расстарается! Такой почет семье, благодарствуем, наилучший господин! Да родятся у Царя лишь сыновья, да будут плодовитыми его женщины!..

Харат, месяц с небольшим спустя

С тоской поглядывая на уходящую в небо громаду масджид, Муса ибн аль-Джассис, градоначальник Харата, вздыхал и перебирал четки.

Иногда ему казалось, что лучше бы он оставался ювелиром – и не водил дружбы с всесильным военачальником Джариром ибн Тулуном Хумаравайхом. Не становился его сотрапезником, а продолжал сидеть в своей лавке на большом базаре Васита и тихо пить любимое вино ширави. Ах, ширави, ширави, за твой вкус я отдам свое место в раю, но тебя, о царица вин, нынче так редко привозят из Лаона…

И надо же было случиться такому, что ибн Тулуна отправили в Васит с войском ради защиты города, а могущественный джунгар оказался любителем царственного, пурпурного – и крепчайшего – лаонского вина. Конечно, после сорока ратлей такого напитка его сотрапезники и собутыльники уже валялись пьяные по коврам, а ибн Тулун отчаянно скучал в одиночестве. А кому такое понравится, позвольте вас спросить? Вот вам бы понравилось, что вы еще готовы продолжать беседу и даже читать стихи, а кругом храпят, да еще и вповалку? Тогда Джарир ибн Тулун Хумаравайх послал невольников на поиски людей, столь же выносливых к вину, как и он.

А им показали на него, Мусу, – на кого же еще им было показывать, позвольте вас спросить? Все на базаре Васита знали, что ибн аль-Джассиса не перепить ни тюрку, ни даже сумеречнику – тягались, знаем. Впрочем, с сумеречником – веселый ему попался айютаец, купец говорил, но, какие из айютайцев купцы, мы знаем, шпион небось, или наемный убийца, или и то, и другое, и третье, да еще и наверняка работорговец в придачу, но веселый такой, ничего не скажешь, – так вот, с айютайцем, правда, они свалились разом. Зато после сорок третьего ратля.