Сторож брата. Том 1 - стр. 28
Игра непростая; но скажите, мыслимо ли для подлинного чувства искать торных дорог? Неприятность (и даже опасность) проживания обоих обладателей прелестями Наталии в одном городе – сглаживалась тем, что на свидания ее вывозили в другие города, в далекие отели, возможность встреч конкурентов была исключена. Чтобы предотвратить неожиданную развязку, Наталия решилась на ход, доступный лишь гроссмейстерам: познакомила своих обожателей. Марку Рихтеру, сдававшему в печать книгу, она рекомендовала оформителем Феликса Клапана, специалиста по нарядным обложкам. Случись что непредвиденное, всегда можно сказать, что ищет для одного достойный заработок и добивается достойного оформления великих книг другого.
– Что-то этот Клапан на тебя так любовно смотрит? – спрашивал Рихтер.
– Полагаю, я нравлюсь мужчинам. Ты, бедный, не привык, что на твою спутницу смотрят. Ну что ж, сам выбрал такую.
– Ты к Рихтеру только на лекции ходишь? – спрашивал Клапан. Чувство ревности акварелисту было чуждо, но любопытство к пикантным историям велико.
– Хожу на семинары по Средневековью; профессор, заметь, ценит мой ум. Вероятно, тебе невдомек, что бывают женщины умные, – Наталия лукаво глядела на лысого акварелиста, чья жена не испытывала тяги к наукам.
Так, подобно странам, зажатым меж сильных соседей, вынужденным смотреть одним глазом на Запад, другим на Восток и при этом бороться за независимость, Наталия бесстрашно пустилась в путь – путешествие должно завершиться победой.
После свиданий с любовниками возвращалась из-за границы к Паше Пешкову, всклокоченному человеку, жившему неделю на рыбных консервах. Переступив порог, принося в дом прелый запах отельных кроватей, Наталия рассказывала, что запомнилось из рабочей командировки.
Паша Пешков дивился, каким образом должность лаборантки позволяет летать в командировки то в Лондон, то в Брюссель, то в Париж. По всей видимости, его покровительница работник столь ценный, что в каждой из столиц ждут советов этой дамы, умудренной опытом.
Наталия возвращалась из походов, нагруженная дарами: одеждой, винами и сырами – меню Паши в такие дни было изысканным. Не такова была Наталия, чтобы наслаждаться бордо в одиночестве и не пригласить компаньона.
Из последней командировки Наталия Мамонова вернулась расстроенной и сейчас делилась драмой с американской подругой, посвященной в хитросплетение любовных интриг; интриги были изложены в редакции, подчеркивающей долготерпение женщин и бессердечие мужчин.
Подруга школьных лет, Софи, жила в Милуоки, штат Висконсин, со среднестатистическим американским мужем в среднестатистическом домике – «мещанка с мужем-мещанином», как аттестовала ее Наталия в разговорах с Рихтером. Семейное бытие подруги могло вызывать легкую зависть, хотя, думая о перспективах в Европе, с ее музеями, университетами и соборами, Наталия смеялась над провинциальной Америкой. Описывала подруге кружевной собор в Брюсселе, Лувр и Трафальгарскую площадь, ресторанчики Парижа с аккордеонистами (ах, помнишь ли «Праздник, который всегда с тобой»? ну да, тот самый кабачок на рю кардинал Лемуан), ужин на канале в Брюгге (приходится кутаться в шаль от ветра, ну да, официант приносит), а незадачливая Софи, которая по воскресеньям жарила сосиски на заднем дворе мещанского домика, глядела на подругу с восхищением.