Сторно - стр. 57
Мина рванула под третьим, спустившимся с шоссе танком. Другие «четвёрки» все вдруг остановились, а две уже ползающие под откосом стальные машины почти одновременно напоролись на наши гостинцы. Изувеченные мощными взрывами танки замерли в нелепых позах, накренившись под откосом, размотав гусеницы и опорные катки в развороченной земле.
Не прошло и минуты и плотно набившиеся на шоссе танки, будто очнувшись, открыли беспорядочную стрельбу по склону высотки, ровняя с землёй наши ложные окопы.
Тем временем танки из хвоста колонны отыскали удобный съезд и начали расползаться по полю. Пушки Строгова молчали, и я был рад, что у парня крепкие нервы. Он явно ждал дистанции уверенного поражения.
Между тем стоящие на шоссе передовые танки слегка попятились и, отчаянно газуя, опять сделали попытку спуститься под откос. Грохнул ещё один взрыв, поднялся столб тёмного дыма, потом вспыхнуло пламя. С новой силой загрохотали пушки, и склон высотки опять вспух разрывами. Воздух загустел от едкого дыма, поднятой земли и горячего металла. Наплевав на опасность, я осторожно выглянул из-за бруствера, стараясь за пару секунд охватить картину разворачивающегося боя.
Почти одновременно слева и справа ударили выстрелы наших пушек. Справа за перелеском хлёстко зачастили сорокапятки, а слева грохнули трёхдюймовки Строгова. От первого же выстрела полыхнула крайняя «четвёрка». Чуть погодя рванула и скособочилась ещё одна. Потом недолёт. А вот и третий танк выбросил вверх столб чёрного дыма с пламенем. Такой молниеносный расстрел явно ошеломил танкистов. Они попятились к шоссе, огрызаясь частыми выстрелами.
На поле дым от выстрелов, взрывов, горящих и газующих танков начал сливаться в мутную пелену, застилая и без того неважную видимость. По моим прикидкам в первой стычке наши артиллеристы уработали не меньше четырёх железных крестоносцев.
Ответ немцев не заставил себя ждать. Перед позицией пушек Строгова и за ней вспухли кусты взрывов, потом ещё и ещё. Пушки молчали с четверть часа, и я уже подумал, что батарея погибла, как почти одновременно грохнули два выстрела с запасной позиции. Молодец лейтенант! Успел уйти из-под ответного удара.
На правом фланге за перелеском тоже не смолкали звуки напряжённого боя.
Как-то незаметно на землю начала наползать летняя ночь. Разноцветное вечернее небо потускнело, и серо-лиловые краски поглотили в нём все иные цвета. В насупивших сумерках взрывы, вспышки выстрелов, свет фар, прожекторов, всполохи пламени стали особенно зловещими.
Густо замешанные на дыме и пыли сумерки значительно ухудшили видимость, но глаза уже привыкли, и подсвеченный боем и багряной кромкой заката мрак не мог скрыть, как, прячась за танками, вблизи шоссе стала накапливаться немецкая пехота. И это означало одно: немцы готовились к атаке после обработки наших позиций гаубицами. Не в силах повлиять на ситуацию я обречённо ждал артналёта, мысленно отчаянно уговаривая лейтенанта Батуру поторопиться.
Будто в ответ на мои опасения вдали из-за пруда донёсся грохот орудийных выстрелов, заставивший вздрогнуть и пригнуться в окопе. Однако страшные секунды ожидания прошли, а вокруг ни единого взрыва. Я машинально перекрестился, догадавшись, что это вступили в бой пушки лейтенанта Батуры.
Осторожно высунувшись из-за бруствера, я напряжённо вглядывался в сумерки, пытаясь хоть что-то разглядеть на пустыре за прудом. Но из-за дымной пелены, подсвеченной вспышками и всполохами, в той стороне ничего не просматривалось. Опустившись на дно окопчика, я откровенно помолился богу, чтобы повезло лейтенанту Батуре, который сейчас двумя пушками вцепился в бок немецкому артполку.