Стоп. Снято! Фотограф СССР. Том 2 - стр. 24
Дать "по тапкам" тоже такой себе вариант. В незнакомом, по большому счёту, городе сразу с двоими в догонялки играть. А ещё так я сразу перевожу себя в категорию жертвы, которую поймав будут бить без всяких разговоров. Сбежал – значит, виноват. А у меня тут бизнес, если что. С книжками я сюда мотаюсь. Прятаться мне теперь, что ли?!
– Парни, а вы не охренели? – поднимаю кулаки к лицу в классической боксёрской стойке.
Намекаю им на то, что победа лёгкой не будет.
– Ты чё кассеты спёр, сука?! – выплёвывает он.
Конструктива не предвидится. Жду его, чтобы встретить на контратаке. А затем ходу… Ходу!
Слышу сзади шорох. Девка, вспоминаю я. Сейчас кинется на спину или по голове чем-нибудь врежет, и каюк. От таких мыслей затылку становится холодно.
Девчонка проносится мимо и неожиданно повисает на длинном, обхватывая и прижимая ему руки к бокам.
– Вы дебилы?! – вопит она. – По ментам соскучились?!
– Кэт, ты чего?! – недоумевает длинный, – он же кассеты украл!
Самое время бежать, но с места я не трогаюсь. Любопытство пересиливает.
– Какой украл?! Вот же они – кассеты! – девушка тычет рукой в сумку.
– Катюха, – вступает коренастый. – Но ты сказала…
Шмяк! Как кошка лапой ему прилетает от Кэт по физиономии. Не так больно, как от меня, но гораздо обиднее.
– Алик, – говорю самое уместное, что приходит на ум. – Приятно познакомиться.
– Ты зачем сумку взял, Алик? – Кэт говорит без надрыва, скорее с интересом.
– А лучше, чтоб менты? – спрашиваю. – Они как раз по кустам шарились. Думаешь, вернули бы?
– Альтруист? – девушка приподнимает бровь.
– Музыку люблю, – говорю честно, – жалко стало, что столько добра конфискуют и под бульдозер отправят.
При моих словах о бульдозере их глаза округляются. Не видели они, как контрафакт уничтожают. Может, я лишнего сболтнул. Кто знает, как сейчас с конфискатом поступают. На складе хранят или в торговую сеть возвращают. Я уже мало чему удивлюсь.
– Какая в твоём колхозе музыка? – мстительно заявляет коренастый, – София Ротару или Иосиф Кобзон?
– ВИА "Лейся Песня", – говорю.
– Катюха, да что ты его слушаешь?! – снова заводится он.
– Джон, захлопнись, – женщины суровы к побеждённым.
Она наклоняется к сумке и вытаскивает оттуда кассету. Протягивает мне. Щедро. Я ей кучу товара спас, а она мне "с барского плеча". В том, что руководит всем этим музыкальным предприятием Кэт, я уже не сомневаюсь. Эти двое так – на подхвате.
– Ты сама такое стала бы слушать?
Кэт поворачивает к себе кассету. Там написано "Бони-М". Ухмыляется.
– А что, весело, – она вдруг делает несколько азартных движений попой, – не любишь диско?
– Мужчины не танцуют, – выдаю ей фразу из следующего тысячелетия.
– Слышал, Джон? – Кэт хихикает и тычет коренастого острым локотком под рёбра. – Вот ты и дотанцевался.
Понимаю, кого мне напоминает своим видом коренастый. Траволту из "Лихорадки субботнего вечера". Вряд ли в Союзе видели этот фильм. Крутить видеокассеты пока не на чём, а в кинотеатрах такое вряд ли показывали. Но какие-нибудь журналы, купленные советскими моряками, гуляют по рукам. А в них и идеологически чуждые кумиры.
У девушки прекрасное настроение. Ещё бы, товар вернулся, который она похоронить и оплакать успела.
– А что слушаешь? – осматривает она меня.
Видок у меня не очень. Шмотки разом выдают и скромное финансовое положение, и принадлежность к презираемому сообществу "ботанов". "Колхозник", то есть провинциал, тоже по каким-то признакам угадывается.