Столкновение - стр. 29
Вадим с радостью плюнул бы на все и уехал. Деньги он заработает, но как быть с домом? Корову с телком и пчел он продаст тому же деду Бондарю или тетке Ларисе, кур или продаст или забьет. Но как быть с домом? Как быть с могилами деда и бабушки? Дом он продать не сможет, нет в поселке покупателей, а просто так бросить родной угол, Снежка, Ваську… Он думал, что не будет ничего делать, но, наоборот, прирос хозяйством. Иркутяне построили у ручья беседку в восточном стиле, совсем как у Кузьмича из «Особенностей национальной охоты». Будущий молодожен – Степан, вырезал новые наличники на окна и красивого конька на крышу. За зиму и половину марта двор и тропа в баню обзавелись новым навесом из металлочерепицы, рядом с беседкой ждала своего часа куча мелкого белого отсева, чтобы стать красивой дорожкой, как растает снег. Дом. Как оставить его, бросить, когда он сам прирастает с каждым днем? Дилемма… а может, бросить… Если бы люди знали, как он устал от одиночества! Целыми днями один. Так и свихнуться недолго…
Вадим вынырнул из тяжелых дум; что толку париться? Он посмотрел на ноутбук, зацепился взглядом за полку с учебниками и толстыми тетрадями, исписанными мелким, чуть ли не каллиграфическим почерком, и упрямо поджал губы. Нет, он не сдастся: до лета есть время, он что-нибудь придумает. Нельзя бросать учебу, если он будет учиться в «меде», то сможет лечить людей, имея за спиной академический багаж знаний, а не непонятно откуда выскакивающие познания и интуитивные навыки.
Оторвав хозяина от разглядывания полок, поднял лай Снежок. Вадим выглянул в окно: пес бросался на ворота, у которых остановился «лендкрузер» с амурскими номерами…
«Кого это нелегкая принесла?» – раздраженно подумал Вадим. Он еще не отошел от приступа черной меланхолии. Мысленному пожеланию, чтобы тонированная иномарка разворачивалась в обратную сторону, не суждено было сбыться.
Из джипа со стороны водителя вышел здоровенный парень в строгом костюме-двойке, про которого сто лет назад сказали бы, что у него косая сажень в плечах. Россиянин конца двадцатого века высказался бы, что водила – качок. А судя по физиономии и жуткому шраму, пересекавшему лицо водителя от внешнего угла правого глаза до подбородка, для шрамоносца даже попадание семи пуль в голову не будет смертельным ранением. Водитель огляделся вокруг, цепким взглядом оценивая обстановку и хоромину по соседству с домом Вадима, подошел к калитке, сквозь зубы цыкнув на злобствующего кобеля по ту сторону забора, и нажал кнопку звонка, выведенного на правую воротину.
Вадим никого не хотел ни видеть, ни принимать. Настроение не то. Не стой он у окна, можно было бы качка проигнорировать, сделать вид, что никого нет дома, а так он засветился по полной программе, придется проявить толику уважения и выйти на порог.
– Эй, пацан! Где тут экстрасенс живет? – крикнул качок, стоило Вадиму выйти на крыльцо.
Давно его так не кликали – «пацан», да еще через губу, с пренебрежением, приправленным хорошей порцией высокомерия, отвык он от подобного. Поселковые и иркутяне обращались к молодому знахарю по имени-отчеству или просто по имени, за глаза односельчане звали Вадима колдуном или просто Беловым, однофамильцев у него не было.
– Эй, пацан, я спрашиваю, где бабку найти?