Столица беглых - стр. 28
– Греки у вас тоже замешаны? – оживился Лыков. Он мысленно искал, как лучше сунуть в дознание Азвестопуло, если вдруг окажется, что Сергея придется вызывать на подмогу. – Вы мне потом особо доложите об этом народе. Хорошо?
– Да запросто. Так вот, про Хлебный базар. Там их не один на самом деле, а целый большой квартал, где продают что угодно. От Ивановской площади до Базарной шагу ступить негде: мелочная торговля, а еще скупка краденого, толкучка, как в Москве на Хитровке. Вообще же вся сторона по правой руке, если идти по Большой улице от Ангары к Сенному рынку, кормится от темных торговых операций. Там полицию ненавидят столь же рьяно, как и за Ушаковкой. Трудная эта Третья часть…
– Ясно. А Четвертая лучше?
Аулин чуть не сплюнул с досады:
– Чем же она лучше? Иерусалимская гора, Сарайная падь и все остальное, вплоть до Пивоварихи.
– А Пятая часть что представляет?
Оба иркутянина дружно рассмеялись, и полицмейстер ответил за подчиненного:
– Хуже Пятой ничего нет, Алексей Николаевич. Она самая новая, выделена совсем недавно с целью усиления надзора за Глазковским предместьем. Где бандиты устроили себе столицу.
– Не воры, а именно бандиты? – уточнил коллежский советник.
– Там всякой твари по паре, – вмешался Аулин. – Но бандиты заправляют, это верно. Вокруг вокзала все под их рукой. Да и в целом по слободе тоже. Больше всех покойников мы там собираем. Тех, кого до Ангары не дотащили…
– Далее имеется местечко, называемое Порт-Артур, – продолжил лекцию Бойчевский. – Это между Глазковым и рекой Иркут, на том же левом берегу Ангары. Началось оно, как во многих городах, самозахватом. Дума пыталась сломать то, что нищеброды понастроили, да не вышло. Куда девать стольких нарушителей? Пришлось узаконить. Теперь Порт-Артур – еще одна клоака. Криминальная обстановка там хуже некуда. Но вы уж поняли, Алексей Николаевич, что так здесь повсеместно.
– Кроме Первой части, – напомнил слова Аулина Лыков. – Тут вы не исключение, как и во всем остальном. Окраины всюду захвачены уголовными. Полицейский надзор слабее, соблазнов у околоточного больше. Итак, резюмируем: местности вокруг Сенного и Хлебного базаров – раз. То, что за рекой Ушаковкой, – два. Глазковское предместье с Порт-Артуром – три. Самые беспокойные иркутские места. Никого не забыл?
– Дальние окраины надо прибавить, – подсказал начальник сыскного отделения. – Станция Иннокентьевская Сибирской железной дороги, с товарными пакгаузами и селением Подгорное-Жилкино. Формально это уже не Иркутск, но тяготеют к нам. Тоже множество притонов. Затем местность за селением Кузмиха, выше по Ангаре от увеселительного сада «Царь-Девица». И другие темные места: выселок Лисиха, падь Топка и самострой из землянок на Веселой горе.
– И на все про все у нас, Алексей Николаевич, сто шестьдесят городовых и четырнадцать околоточных надзирателей, – вздохнул Бойчевский. – Как хочешь, так и крутись.
– А что с сыскным отделением? – обратился Лыков к Аулину. – Где набрали кадр?
Тот вздохнул еще громче полицмейстера:
– Э-эх! Какой тут может быть кадр? Вот давеча сыскной городовой Петр Катков нажрался водки, сел на извозчика и стал разъезжать по городу. Стреляя для развлечения из револьвера. Ну как вам такое?
– Уволили?
Аулин развел руками:
– А где я ему замену найду? Отделение третьего разряда, мне даже помощник не полагается. Три надзирателя и четверо городовых – весь мой штат. Жалованье – без слез не помянешь. Аппарат «Бертильон» куплен на частные пожертвования, казна денег не нашла. Ну выгоню я Каткова. Сам же себе службу осложню. На его место никто не придет. А если придут, то еще хуже будут. Так что я оштрафовал дурака на два рубля и оставил.