Сто сорок писем Василия Белова - стр. 58
Мне фильм показался поверхностным, недоговаривающим о тяжелых переживаниях писателя о судьбе русской деревни, не отвечающим на вопрос, как Белов, выросший в голодное военное время в далекой лесной глуши, вдруг стал всемирно известным.
В Вологду на юбилей Белова я приехал рано утром. Прежде чем погулять по городу, устроился в гостинице на седьмом этаже. Затем зашел в юношескую библиотеку, подарил свои книги. В магазине купил музыкальный центр, который должен был заменить подарок, именуемый «иголками».
Белов, узнав, что я поселился в гостинице, обиделся, тотчас примчался ко мне… Мы пообедали в ресторане. В зале громыхала тяжелая музыка. Помнится, я поругал молодежь, которая в основном и увлекается ею.
– Музыка для молодежи давно стала не средством познания жизни, а развлекаловкой, – заметил с ноткой грусти Белов. – Мы говорим молодежи: то слушайте, это слушайте. А нужен диалог…
До начала торжественного вечера Василий Иванович заставил меня прогуляться с ним по городским тихим улочкам. Мне нужно было забрать в областном департаменте культуры заказанные заранее букеты цветов для именинника и его супруги. Незаметно сделать это я не мог. Пришлось ехать вместе в департамент, а оттуда домой к Белову.
В тот час, к удивлению, квартира хозяина была без гостей. Они приходили и уходили. Мне посчастливилось вручить подарок, именуемый «иголками», в присутствии Ольги Сергеевны и дочки Ани. То был современный музыкальный центр с грозными колонками. Вместо запрашиваемых автором двух пачек книг я затащил с водителем аж пять… К писателю приходит много гостей, а дарить нечего. Про то поведала мне Ольга Сергеевна по телефону. Книги тут же были вытащены на свет… К моей радости, рыбинское издание вызвало у всех восторг. Значит, мы не зря с Хомутовым столь долго колдовали над ним. Впоследствии о книге «Раздумья о дне сегодняшнем» я получил сотни благодарственных и восхищенных отзывов.
До ухода в драмтеатр я слушал патефон… Василий Иванович то и дело крутил его ручку да ставил новые пластинки.
На юбилейном вечере Белов усадил меня в президиум за стол вместе с его единомышленниками – редактором журнала «Наш современник», поэтом Станиславом Куняевым, депутатами Госдумы Анатолием Лукьяновым и Валентином Купцовым, профессором из Японии Рехей Ясуи.
Описывать в красках и деталях тот день сложно. Время прошло значительное. Однако он подробно изложен мною в очерке «Мелодии старого патефона», вошедшем в книгу «Хранитель русского лада». Сожалеть приходилось тогда об одном: я не успел побывать в мастерской народного художника России Валерия Страхова и полюбоваться его живописными картинами, в том числе отражающими творческий мир Василия Белова.
Письмо в защиту деревянного зодчества мы написали вместе с Беловым. Его подписали и Валентин Распутин, и Игорь Шафаревич. Ответ из администрации области обнадеживал, но старые дома продолжали исчезать.
Письмо двадцать девятое
Дорогой Толя!
Крепись и занимай новый «окоп», а тебя я всегда поддержу (сколько могу). Белов. 2002 г.
То была первая серьезная попытка председателя Союза писателей России Валерия Ганичева уговорить Василия Белова, чтобы он надавил на меня и я не вмешивался у себя на малой родине в конфликт между реставраторами и настоятелем Борисоглебского монастыря. Белов знал подоплеку конфликта, знал, кто давал неверную информацию Ганичеву, знал, что мне удалось заручиться поддержкой Патриарха Московского и всея Руси Алексия II о переносе сроков выселения реставрационной мастерской из монастыря, потому не только отказал Ганичеву в его просьбе, но и поддержал мою позицию.