Сто и одна ночь - стр. 2
— Просто никуда не сообщите. Украденное останется вашим.
— История правдивая?
— А это вы сами решите.
Граф медлит, только я уже знаю ответ. Но на всякий случай добавляю:
— Вы ничего не теряете.
— Кроме возможности наказать воровку.
— Вы всегда успеете это сделать.
Он откладывает телефон. Наконец-то… Я прикрываю глаза и запрокидываю голову — уф! Хорошо, что он не видит.
— Начнете прямо сейчас. Я должен понять, на что соглашаюсь. Но предупреждаю: если мне станет скучно, я позвоню в полицию. И предоставлю им кольцо с вашими отпечатками и видеозапись... Да-да, ваше прелестное личико запечатлено — как и факт кражи.
— Конечно. — Я поднимаюсь и одергиваю платье.
Прямо сейчас…
Зашториваю окно, зажигаю на камине свечи, задумчиво прохожусь по комнате — сгущаю краски, замедляю время. Касаюсь книжных корешков, статуэток и фото в резных металлических рамках — словно вбираю их в свою историю.
А еще недавно казалось, что самое сложное позади. Кольцо уже было у меня в ладони, оставалось только уйти. Не хватило пары минут, полусотни шагов… И вот теперь я собираюсь рассказать Графу сказку, которая так глубоко впиталась в мою душу, так крепко сплелась с сердцем, что стала управлять моими желаниями и поступками. Историю, которая привела меня в этот дом.
Граф уже снял пальто и перчатки. Удобно расположился на диване и теперь, словно коршун, следит за мной из мерцающего полумрака. Он уверен, что я блефую.
Опускаюсь на кресло, словно на трон. Кладу руки на подлокотники. Игры закончились, Граф. Начинается битва.
— Эта история началась несколько лет назад в небольшом городке, похожем на тот, из которого вы родом.
— Как вы узнали, откуда я? — с легким раздражением перебивает Граф.
— «Гугл» подсказал.
— Вы изучаете досье всех своих работодателей?
— Только тех, кто в требованиях к кандидатам указывает: «молчаливая, можно немая». Я могу продолжить?
Он делает невнятный жест рукой, мол, давайте.
— На окраине города, у самого леса, стоял двухэтажный деревянный дом, старый, кособокий — ему было за сотню лет, — прикрыв глаза, рассказываю я и словно наяву вижу эту постройку. Дряхлеющие стены все еще крепко держат залатанную крышу. Свет отражается в больших окнах, будто в зрачках человека. — Его построила большая зажиточная семья еще в те далекие времена, когда город только начинал прорастать из деревни. Дом много раз достраивали, переделывали и перекрашивали — если подколупнуть краску ножом, то вскроются десятки разноцветных слоев, точно годовые кольца у дерева. А семья все мельчала, пока не осталось из целого рода лишь двое — отец и сын.
Это дом с душой, воспоминаниями и мечтами. Я слышу его ворчание, когда дует ветер — такой сильный, как сейчас. Окна захлопываются — дом щурится, когда льет косой дождь. После недели жары небо взбунтовалось, оно пенилось и брызгало молниями. И дом, и весь город сливались с серым вечерним пейзажем, размытым грозой.
В такой вечер на втором этаже, в просторной комнате с четырьмя окнами, стоял, прислонясь к изъеденному жуками комоду, Глеб — семнадцатилетний парень, последний из рода Старобогатовых. То, что он видел, заставляло его сердце гулко биться о грудную клетку. Лана — медовая принцесса, дочь богатого владельца огромной пасеки — не обманула и пришла. Всем Кенам города предпочла его, парня из автомастерской.