Стилист - стр. 47
Купить видеокассеты можно было теперь на каждом углу. И почти в каждом из этих мест кассету можно было взять напрокат. Прокат же существовал в двух формах – безымянно-доверительной, то есть несерьезной и дорогой, и журнально-учетной, то есть серьезной и дешевой. В первом случае человек приходил в пункт продажи-проката, брал кассету, оставлял залоговую сумму, равную продажной цене кассеты, а когда возвращал пленку – получал обратно свои деньги за вычетом стоимости пользования, то есть проката. При этом можно было в коробку с яркой наклейкой сунуть все, что угодно, оставив, например, в личное пользование какой-нибудь новый хит и вернув в палатку что-нибудь очень старое и совершенно некассовое. Вариантом этого некрасивого поступка был возврат прокатчику не той кассеты, которая была получена, а копии, сделанной на очень плохой аппаратуре и потому некачественной, с полосами, искажениями звука и прочими прелестями. В момент приема кассеты проверка не производилась. Но и цена проката в этих палатках была высокой: продавец-прокатчик понимал всю степень риска, ибо, обнаружив подлог, не смог бы разыскать наглого мошенника-клиента, посему взвинчивал цену за пользование кассетами, чтобы в случае таких вот неприятностей иметь финансовый резерв для приобретения новой копии взамен украденной.
При журнально-учетной форме взаимоотношений прокатчиков с клиентами фамилию все-таки спрашивали и даже просили показать документы на предмет уточнения адреса. Зато и брали за прокат мало, сущие гроши. Но так было только на бумаге. На деле же все выглядело несколько иначе. Документы спрашивали далеко не всегда, хотя фамилии, конечно, записывали. При этом за прокат брали немножко побольше, чем полагалось брать при предъявлении паспорта, но, конечно, не так много, как «безымянщики». Где-то посрединке выходило. Вот таких пунктов проката, где велись журналы, и было в столице семьдесят четыре. И по тридцати из них, в которых успел побывать Геннадий Свалов, Насте предстояло поработать в эту субботу.
День для домашней кропотливой работы выдался самым что ни на есть подходящим. Вчера еще ярко светило солнце, ставя под сомнение способность некоторых не очень волевых граждан противостоять соблазну неспешной прогулки. Зато в субботу с самого утра погода ну совершенно никуда не манила. Под низкими плотными облаками было сумрачно, серо и сыро, накрапывал мелкий дождь, и никаких приятных ассоциаций мысль о прогулке не вызывала.
Настя, конечно, не удержалась, дала себе поблажку и проспала до половины одиннадцатого. Она вообще любила поспать подольше, особенно в такую пасмурную, дождливую погоду, как сегодня. Алексей встал намного раньше, и, когда она с трудом продрала глаза, оказалось, что муж давным-давно позавтракал и уселся на кухне готовиться к очередной лекции, которую предстояло читать сегодня вечером в каком-то коммерческом учебном заведении, где готовили экономистов и посему включали в программу в обязательном порядке курс высшей математики.
Тяжело приволакивая ноги и чувствуя разбитость во всем теле, Настя влезла под душ и начала просыпаться. Для того чтобы заставить голову работать, она попыталась припомнить названия всех четырнадцати фильмов, которые украл странный вор. И не только названия, но и жанр. На третьем названии она слегка повернула ручку крана, сделав воду чуть прохладнее. На седьмом процесс застопорился, название фильма было сложным и длинным. Настя от злости резко повернула ручку с синим кружочком, и под струями вмиг похолодевшей воды трудное название всплыло в памяти само собой. Тело ее покрылось гусиной кожей, но она мужественно терзала свой полупроснувшийся мозг, пока не перечислила все четырнадцать названий.