Стихотворения - стр. 19

Святоотеческая мудрость – „молчание есть тайна будущего века, а слово – орудие этого мира“ – открывается в самом характере русского крестьянина. Содержание стихотворения далеко не сводится к обличению николаевской солдатчины. Не случайно и о тяготах ее говорится так сдержанно и так мало: доминирующий мотив произведения – красота православно-верующей души, проявляющаяся наиболее ярко и значительно в минуты скорби, в ситуации смертного испытания. Православный человек умирает удивительно, ибо в роковой час, на пограничье жизни и смерти, он думает не о себе, не о своих болях и печалях, а всей душой отдается заботе о родных и близких, оставляемых им на этой земле:

Потому-то и голос автора органически „присваивает себе“ голос героини. В ответ на слова Орины —

слышится родственное Орине, но авторское по принадлежности разрешение:

„В последнем-то двустрочии, – замечает Н. Н. Скатов, – вроде бы даже графически отделенном, автор и героиня прямо слились вместе – в один голос допели и доплакали“.

Но иногда, как в стихотворении „Школьник“ например, налицо не полное слияние, а лишь авторское соприкосновение с „голосами“ изображаемых героев. А порой бывает и авторская отстраненность, когда голос героя звучит в форме так называемой „ролевой лирики“ – „В дороге“, „В деревне“ и др.

Во втором разделе поэтического сборника Некрасов выступает как самобытный сатирический поэт. В чем заключается его своеобразие? У предшественников Некрасова сатира была по преимуществу карающей. Пушкин видел в ней „витийства грозный дар“. Сатирический поэт уподоблялся античному Зевсу-громовержцу. Он высоко поднимался над сатирическим героем и метал в него молнии испепеляющих, бичующих слов. Послушаем начало сатиры поэта-декабриста К. Ф. Рылеева „К временщику“:

А у Некрасова все иначе, все наоборот! В „Современной оде“ он старается, напротив, как можно ближе подойти к обличаемому герою, проникнуться его взглядами на жизнь, подстроиться к его самооценке и прикинуться сочувствующим:

Здесь тоже торжествует по-своему талант некрасовской „всечеловечности“, способность понять другого человека, как себя самого, и достичь в поэтической сатире высот сатирического „многоголосья“.

Порою поэт прибегает и к другой форме сатирического обличения, напоминающей „ролевую лирику“. В стихах „Нравственный человек“ герой сам о себе и сам про себя говорит. Авторский голос отсутствует. А мы тем не менее и смеемся и негодуем. Почему? Да потому, что Некрасов „приближается“ к своим героям с издевкой: намеренно заостряет враждебный ему образ мыслей и чувств. Вот его герои как бы и не нуждаются в обличении извне: сами себя они достаточно глубоко разоблачают. При этом мы проникаем вместе с поэтом во внутренний мир сатирических персонажей, явными оказываются самые потаенные уголки их мелких, подленьких душ.