Стихотворения - стр. 1
© Беляева В. А. предисловие. 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Андрей Белый: дух и культура
«…нечто внечеловеческое, дочеловеческое и сверхчеловеческое чувствовалось и слышалось в нем гораздо сильнее, чем человеческое…»;
«…умел быть и прост, и уютен: gemiithlich – по любимому его слову…»;
«…старинный, изящный, изысканный, птичий – смесь магистра с фокусником, в двойном, тройном, четвертном танце…».
Андрей Белый – фигура многогранная, если не сказать противоречивая. Концентрация на противоречивости (крайностей не избежать), в которых так часто Белый – пророк / чудак; для рассмотрения его лучше подойдёт оптика калейдоскопа. В этом смысле высвет в трагикомедийном жанре (сам Белый по этому поводу сетовал) пусть будет не укором, а оправданием – способом увидеть самое обычное – человеческое. Многоаспектность взгляда – лейтмотив его творчества, стихотворения – один из возможных углов зрения на фигуру целого, из нескольких штрихов, слагаемых в контрапункты, «кратким пробегом» по основным струнам жизни – обнаружение среза, в котором Андрей Белый оказывается скорее жестом.
«Боренька Бугаев» родился 14 октября 1880 г. в семье московского профессора математики, он студент-естественник, в 1903 году «„Основы химии” Менделеева – в одной руке, „Апокалипсис” – в другой», студент историко-филологического факультета в 1904 г. «под влиянием Упанишад», штудирующий Канта и Когена.
«Андрей Белый» – как псевдоним, фикция, маска, личина, возникшая в гостях у Соловьёвых, результат медитаций – символического познания цвета. Символ, цвет, музыка, ритм – основные черты «схемы композиции» жизни Белого, изгибы её – арсисом, тезисом: «тема в вариациях». Мерцающее зарождение цветовой палитры пронизывает стихотворную ткань «Золота в Лазури», ее же и создавая. Цветовая символика – тайна природы, для русского символизма дар немецких романтиков – Гёте, Новалиса. С другого угла – подмигивание «премудрости» Вл. Соловьёва, «золото и лазурь – иконописные краски Софии». И хоть Белый будет обнаруживать черты «вечной женственности» в своих пассиях (чего стоят одни только юношеские письма Т. Н. Морозовой):
«Вы – моя заря будущего. В Вас – грядущие события. Вы – философия новой эпохи…»;
золото и лазурь – прежде всего краски природы;
«я часами изучал колориты полей и о них слагал строчки; книгу же стихов назвал „Золото в лазури”, „золото” – созревшие нивы; „лазурь” – воздух».
Конечно, сама природа нуждается в отдельном осмыслении. Для Белого это символ – сплетённость природы человеческой и универсума; после – эмблематизм. Природа нерасторжима с солнцем, и к солнцу, за золотым руном, отправятся аргонавты – творческое содружество вокруг Белого.
Своим друзьям – Блоку, Серёже Соловьеву, Бальмонту, Брюсову, Эртелю, Метнеру, Мережковскому и многим-многим другим – Белый адресует стихи из «Золота в лазури». И пусть читателя не пугают противоречия, которые он обнаружит на страницах воспоминаний (порой крайне нелицеприятных) о них же – для Белого человек никогда не застывшее, но всегда обновление. Воспоминания Белый пишет скорее с юмором, уже после мореплавания, когда мореплаватели по всем канонам жанра «рассеялись к пристаням». А в начале века, в самом эпицентре событий, зигзаги и выверты судьбы переживаются Белым поистине драматично. Сборник «Пепел» – результат таких переживаний – знак кораблекрушения.
«„Безумец” – последние строчки стихов, написанных для «Золота в лазури», уже набираемого в типографии Воронова; через дней девятнадцать – вскрик первых стихов, но уже отнесенных к сборнику «Пепел»».
Здесь, в промежутке между концом одного сборника и началом другого, клином – любовь. Позже, гораздо позже Белый переосмыслит значение любви:
«л, ю, б, о, в, ь; надо сложить из них слово: любовь; лишь в этом осмысливании – оправдание мудрости как человеческой мудрости»,
а пока что из револьвера в него целится Нина Петровская, попадает в Брюсова, в итоге к Брюсову и уходит, у самого же Белого плавно совершается переход от «Огненного ангела» к «Прекрасной даме», и вдруг в переписке с Флоренским выявляется «Андрюха Краснорубахин» (вполне метаироничный псевдоним). Но причину, события, ироничными назвать никак нельзя: «… я еще раз усомнился во всем, что я считал ценностью, усомнился в искусстве, в символе, в Боге» – письмо 14 августа 1905 года. В январе 1905 г. Белый наблюдает красный террор. Так, «Пепел» – отражение кризиса масштаба не только индивидуального, но и социально-политического – надрыв зреющего раскола между «городом» и «деревней»:
«…широкой волной подмывают села, усадьбы; а в городах вырастает бред капиталистической культуры».
Остывший пепел Белый сметает в «Урну» (изначально это был единый сборник «Закатные прахи», по рекомендации Сергея Соловьева поделённый на две части), и адресует урну Брюсову – в знак примирения. Но снова между двумя частями излом – печать нахождения в Парижской больнице с заражением крови.