Стихийное бедствие - стр. 44
Ксения облизала пересохшие губы.
– Вы считаете, что я могу сойти за Иуду?
– Куда ты денешься? – махнул рукой Садыков. – Сыграешь, как миленькая. Иначе я ведь тебя не только изуродую, но еще и ославлю, как самую примитивную воровку.
– Воровку? – задохнулась от негодования Ксения. – На что это ты опять намекаешь?
– На то и намекаю, – с явным злорадством усмехнулся Садыков. – Вспомни, с кем сегодня ночью трахалась? Говорят, с таким упоением и восторгом, что позавидовать можно. – Он потер ладони и ощерился в скабрезной ухмылке. – Так вот, твой ночной дружок утром сделал заявление, что ты его обокрала. Стибрила, так сказать, кошелек с крупной суммой денег!
– Кошелек?! – Ксении показалось, что она летит куда-то в пропасть. Неимоверным усилием воли она заставила себя успокоиться и спросила почти безразлично: – Что за ерунду вы городите, господин Садыков? Какой ночной друг? Какой еще, к черту, кошелек?
– Ты, оказывается, плохо меня знаешь, Ксюша Остроумова, – с ласковой улыбкой на устах, но с издевкой в голосе произнес Садыков, – неужто я б оставил тебя без наблюдения? Да мне каждый твой шаг известен с того момента, как ты еще решала, поехать или не поехать в Баджустан… К тому же твой ночной… – он со смаком произнес неприличное слово, – тоже не воспитанник детского сада. К слову, – мучитель посмотрел на часы, – мои орлы…
В дверь постучали, и Садыков, прервав свой садистский спич, резко выкрикнул какое-то короткое слово, видно, приказал стучавшему войти. Через секунду на пороге возник здоровенный детина в камуфляже и черном берете. Он что-то быстро доложил Садыкову. И Ксения увидела, как тот побагровел и взревел по-русски:
– Тв-вою мать!
И дальше на голову вошедшего обрушилась такая мощная лавина непечатных слов и выражений, что Ксения даже покачала головой от изумления, подивившись чрезвычайно богатому словарному запасу бывшего гэбиста. Садыков потрясал кулаками и стучал ногами так, что казалось, еще минута – и пол под ним не выдержит, провалится. Но не провалился.
Зато столешницу он проломил ударом кулака, отчего лампа скатилась на пол и разбилась. Посланец, принесший дурные новости, стоял вытянувшись, и даже сквозь сильный загар и дремучую щетину было заметно, как проступили на его лице багровые пятна. Наконец Садыков прекратил метаться по комнате и брызгать слюной и приказал телохранителю:
– Эту суку пока в подвал, – кивнул он на Ксению, – а того мерзавца достать из-под земли, иначе я вас всех самолично урою!.. – Он вновь грязно выругался, а Ксения обрадованно подумала, что судьба дает ей небольшую передышку, а может, и отсрочку исполнения гнусных угроз Садыкова. И все благодаря неизвестному «мерзавцу», который, видимо, крепко наступил на мозоль не только самому начальнику службы безопасности, но и его «псам» в черных беретах.
Костин завез Анюту в «Мургаб» и велел дождаться его возвращения во что бы то ни стало. Девушка пыталась возражать, но он лишь строго посмотрел на нее и сказал:
– Анюта, в городе введено военное положение. Мы позвоним в миссию, когда я вернусь, и объясним твое отсутствие. А пока не предпринимай никаких действий, иначе я не отвечаю за последствия…
Некоторое время спустя он уже вел машину по улицам Ашкена, направляясь к российскому посольству.