Стигма - стр. 39

Когда я наливала в бокал готовый «Космополитен», произошло нечто неожиданное.

Зазвонил мой мобильник.

Я почувствовала, как он завибрировал в кармане, и вздрогнула, пролив часть смеси, устроив на рабочем столе беспорядок. Задела и уронила шейкер и ощутила, как сердце забилось в горле. Я, торопливо вытаскивая телефон из кармана, запуталась в подкладке. Я держала его обеими руками и смотрела на экран.

Номер был все тот же.

В голове царил хаос из мыслей, по венам разлилось волнение, но я все равно пыталась рассуждать логически.

Звонок в такое время? Ведь сейчас уже девять… Может, звонили они? Оттуда?

– Ну хватит уже, Мирея!

Я чуть не задохнулась, когда телефон исчез из моих рук. Я резко обернулась, встретив укоризненный взгляд Джеймса, который держал мой мобильник большим и указательным пальцами.

– Я же тебя просил: пока работаешь, никакого телефона.

– Верни мне его!

Я протянула руку. Паника сдавила горло, сердце застряло между ребрами. Я попыталась отобрать телефон, но Джеймс посмотрел на меня строже и отвел руку за спину.

– Я говорю серьезно. Ты от него не отлипаешь. Ты сможешь перезвонить после…

– Нет! – истерично крикнула я, наскочила на Джеймса и повисла у него на руке. Плевать, если я сделаю ему больно, плевать, поцарапаю я его или нет. Наконец я выхватила у него телефон.

Ошарашенный Джеймс смотрел на меня с изумлением. А я прижимала мобильник к груди, как какое-то беззащитное существо.

Я осознала произошедшее слишком поздно. К счастью, на нас никто не обратил внимания, но Джеймс смотрел на меня с недоумением. Под его взглядом я почувствовала себя обнаженной, но мне на помощь пришел гнев, он покрыл меня сияющей броней из силы, которая всегда защищала меня от всего плохого.

Той самой силы, которая много раз не только поддерживала, но и спасала меня.

– Больше никогда не смей так делать! – прошипела я обиженно, изливая на Джеймса всю свою тревогу и страх, которые пожирали меня в тот момент.

Джеймс посмотрел на меня так, словно он меня не узнавал. Оцепеневший, потерявший дар речи, он продолжал таращиться на меня, когда я повернулась и вышла из-за стойки. Я быстро пошла в сторону туалета, бросилась к служебной двери, ведущей в коридор.

Меня мучила одышка, в горле стоял ком, руки вспотели. Я привалилась к стене и уставилась на светящийся экран телефона, на единственную полоску, обозначающую силу сигнала. Я собралась с духом, поднесла телефон к уху и, задержав дыхание, произнесла:

– Алло.

Из телефона донесся сладкий голос – прекрасный, как голос лебедя во время последней песни.

Этот голос разбивал мне сердце.

– Золотце…

Я закрыла глаза, выдохнула, и сердце, этот тяжелый барабан, застучало чаще и оглушительней.

Меня обдало жаром.

– Привет, мама!

Тебя так долго держали в темноте, что, увидев свет, ты сразу зажмуриваешься, чтобы защититься. Ты сделана не из нежности, а из ушибов. Видела ли ты в своей жизни что-нибудь красивее синяка, похожего на цветок?

– Я выбрала вечернее время, чтобы тебе позвонить. Подумала, ты будешь посвободнее.

Я отключилась от внешних шумов и сосредоточилась на звуке ее голоса – чистого, яркого и нежного, как вода в горном источнике. Я пила его осторожно, маленькими глоточками, как безумно любимый яд.

– Наверное, зря я позвонила в такое время…