Степной найденыш. Сюзи. Кларенс (сборник) - стр. 50
– Глупый ты, глупый, – сказала Сюзи. – Как можно! Ведь ты…
– Что я?
Девочка метнула в него синий луч из-под широких полей шляпы.
– Господи, да мы же теперь взрослые! – И принялась объяснять: – Знаешь, как у нас строго насчет молодых людей? Ох, Кларенс, если только заподозрят, что мы с тобой…
Еще один синий луч из-под полей шляпы завершил недоговоренную фразу.
Довольный и вместе с тем смущенный, Кларенс смотрел прямо перед собой, все гуще краснея.
– А знаешь, – продолжала Сюзи, – Мэри Роджерс, которая шла со мной в паре, подумала, что ты уже совсем взрослый мужчина и… знатный испанец! А я, – сказала она быстро, – разве не выросла? Скажи, Кларенс, – спросила она с прежним трогательным нетерпением, – правда, выросла? Ну скажи же!
– Очень, – сказал Кларенс.
– И платье, правда, на мне хорошенькое? Конечно, это не самое лучшее, у меня есть еще красивее, спереди оно все в кружевах, сверху донизу. Но ведь и это очень красивое, верно, Кларенс?
Кларенсу и платье, и его прекрасная обладательница казались совершенством, и он сказал ей об этом. Но тут Сюзи вдруг вспомнила, что на них смотрят прохожие, приняла чинный вид, опустила руки и так, держась поодаль от Кларенса, шла до самой кондитерской.
– Сядем подальше от двери, Кларенс, – сказала она таинственным шепотком, – там нас никто не увидит. И бери клубничное, лимонное и ванильное – здесь просто жуть одна!
Они уселись в глубине, где было что-то вроде беседки, как юные, но слишком разряженные и застенчивые пастушок с пастушкой. Сюзи попыталась смягчить неловкость.
– А у нас такой был переполох! – сказала она легким и непринужденным тоном. – Сменили учительницу французского языка. Девочки в нашем классе считают, что это просто стыд и срам!
И это все, что она могла ему сказать после четырехлетней разлуки. Кларенс был в отчаянии, хотя пока еще и сам не знал, о чем говорить. Наконец, поковыряв ложечкой в мороженом, он пробормотал первое, что вспомнилось:
– А ты по-прежнему любишь оладьи, Сюзи?
– Еще как! – ответила она со смехом. – Только здесь их нам не дают.
– А что, Моуз (черный пойнтер, который всегда лаял, когда Сюзи начинала петь) все еще подпевает тебе?
– Что ты, он давным-давно потерялся, – сказала Сюзи равнодушно. – Зато у меня есть ньюфаундленд, и спаниель, и черный пони. – И тут, быстро перечислив еще кое-что из своих богатств, она вдруг стала сбивчиво рассказывать о том, как ее любят приемные родители, которых она теперь называла «папа» и «мама», – очевидно, ее нисколько не тревожили воспоминания об умерших. Выяснилось, что Пейтоны очень богаты и, помимо владений на юге, у них еще есть ранчо в Санта-Кларе и дом в Сан-Франциско. Как и у всех детей, самыми сильными ее впечатлениями были последние. В тщетной надежде заставить ее вспомнить прошлое, столь важное для него, он спросил:
– А помнишь Джима Хукера?
– Ага, помню, он сразу убежал, как ты уехал. Но ты послушай! На днях заходим мы с папой в один большой ресторан в Сан-Франциско – и как ты думаешь, кто нам подает? Да, Кларенс, он сделался настоящим официантом! Папа стал его расспрашивать, но я-то, конечно, не могла с ним разговаривать, – и она вскинула свою очаровательную головку, – сам понимаешь: официант!
Кларенсу нестерпимо хотелось рассказать, как Джим назвался его именем, но слова замерли на губах. И без того его маленькая спутница говорила о Джиме с презрением, которое, хоть и было наивно, немного его покоробило.