Степан Бандера и судьба Украины - стр. 2

Из Москвы присылали в Киев руководителя госбезопасности с заданием развернуть настоящую борьбу с национализмом. Он внушал подчиненным:

– Мы работаем на Союз, мы интернационалисты, и никакой Украины в нашей работе нет. Но о какой борьбе с украинским буржуазным национализмом может идти речь, если первый заместитель председателя комитета приходил на работу в «вышиванцi»!

Имелась в виду традиционная украинская рубашка с вышивкой…

Идеологическая чистка считалась в республике задачей номер один, потому что национальная идея не умирала.

Второе управление КГБ Украины – контрразведка (по традиции самое многочисленное и важное!) насчитывало всего 80 офицеров. А самым крупным оперативным подразделением стало пятое управление (борьба с идеологической диверсией) – 155 оперативных работников, вдвое больше! Ни в одной другой республике такого не было.

«Новая волна украинского свободомыслия выпала на 60-е и 70-е годы, – вспоминает бывший секретарь ЦК компартии Украины по идеологии Александр Семенович Капто. – Это было названо диссидентством, что давало основание применять репрессивные формы подавления. Но на Украине ситуация выглядела по-иному. В основе выступлений украинских «диссидентов» звучало законное и обоснованное требование бороться за сохранение национальной культурной самобытности народа и особенно пересмотреть языковую политику».

И в семидесятые, и в начале восьмидесятых, до перестройки, по всей Украине шли аресты диссидентов, реальных и мнимых. В ходу была мрачная шутка: «Когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят руки». Сажали сторонников национальной идеи, мечтавших о самостоятельности. Многие из них после перестройки станут видными деятелями культуры, депутатами украинского парламента.

Не только в Днепропетровске или Донецке, но и в Киеве или даже во Львове, если приехал туристом, то несложно увериться в том, что ты почти дома. Раз говоришь по-русски, значит, не заграница. Вывески на украинском языке кажутся забавной экзотикой… Да, нас на Украине понимают. Понимаем ли мы украинцев?

Во Львове по обыкновению зашел в большой книжный магазин. На втором этаже замер, огорченный: какая жалость, что не владею литературным украинским! Полки забиты увесистыми фолиантами украинских мыслителей, философов и социологов. Мемуарную книгу киевского политика или современную публицистику могу освоить. Это если и не суржик, то достаточно доступный язык. А научные труды, написанные на хорошем украинском, мне не под силу.

И вот вопрос: а кто в Москве все это читал – как положено, с карандашом в руках? А ведь западно-украинские интеллектуальные искания лишь часть разнообразного и многосложного духовного пространства немаленькой страны.

Принято считать, что Запад Украины – против России, а Восток – за нас. Но и в восточных областях еще в советские годы немалая часть украинской интеллигенции с горечью говорила о судьбе своего народа и вину возлагала на российскую власть.

«С какой сатанинской силой уничтожалась Украина! – писал классик современной украинской литературы Олесь Терентьевич Гончар. – По трагизму судьбы мы народ уникальный. Величайшие гении нации – Шевченко, Гоголь, Сковорода – всю жизнь были бездомными. Но сталинщина своими ужасами, государственным садизмом превзошла все. Геноцид истребил самые деятельные, самые одаренные силы народа. За какие же грехи нам выпала такая доля?»