Стены из хрусталя - стр. 5
Миледи верила, что за спиной у сильного мужчины стоит сильная женщина. Стоит и время от времени колет его кинжалом под лопатку. Так что если она и будет ходить за кем-то хвостом, то лишь дожидаясь, когда он упадет замертво.
Пускай у вампиров и нет души, но Фанни явственно почувствовал, как что-то ушло в пятки.
– Вы уверены, милорд?
– Даже очень. Против этого зелья никто не устоит.
– Зелья? – в глазах Фанни вспыхнула надежда. – Это яд?
– Да какой там яд. Ее попробуй отрави. Вернее, лучше даже не попробуй, все равно не получится. То зелье настояно на цветах и травах. Мисс Маллинз сказала, что это вроде как гомеопатическое средство, без рецепта врача отпускать можно. А еще оно благотворно влияет на кожу и волосы.
Фанни обессиленно прислонился к стене и уставился на мокрые отпечатки на ковре, которые не сохли, но наоборот, темнели и покрывались лягушачьей икрой. От упоминания мисс Маллинз кому угодно поплохеет.
– Что за цветы? – на всякий случай уточнил он, хотя и так стало ясно, что врата его личного ада вот-вот распахнутся.
– Разные цветы, – уклончиво сказал Мастер, но, не выдержав его молящего взгляда, снизошел до ответа, – но в основе анютины глазки.
– Точнее, любовь-в-праздности, – прошептал Фанни, но хозяин все равно услышал.
– Она самая. И пусть это останется нашим секретом.
Ну еще бы! Узнай кто-нибудь, что Мастер Англии решил подчинить супругу с помощью приворотного зелья…! Фанни едва сдержался, чтобы не выкрикнуть это вслух.
– И когда вы собираетесь применить к миледи это средство? – поинтересовался он, отворачиваясь и украдкой промокая щеки краешком воротничка.
Но и лорд Марсден избегал смотреть на секретаря, так что ничего не заметил.
– Уже. Добавил ей в утренние капли – те самые, от которых якобы блестят глаза. Хотя, если ты спросишь мое мнение, глаза у нее ярче всего блестят при виде магазинной витрины! Как только проснется, по уши влюбится в первое существо, на которое упадет ее взор. То есть, в меня, – горделиво приосанился Мастер. – Пожалуй, следует одеться понаряднее, все ж такой повод. Приготовь мой плащ из синего бархата, а еще лучше, алого или… Ну кого принесло так поздно?
В парадную дверь только что постучали. Кто бы это ни был, Фанни мысленно назвал его своим благодетелем.
От резкого звука Уолтер Стивенс встрепенулся и, осовелый со сна, присел в кровати, озираясь по сторонам.
Кроме Эвике в комнате никого не было, а она спала крепко, как младенец. Хотя как раз во младенчестве ей вряд ли удавалось выспаться, раз уж поблизости всегда надрывался добрый десяток других сирот.
Ну ничего, теперь понежится в постели.
В лунном свете ее кожа казалась атласом, припорошенным золотой пыльцой веснушек. Рыжие волосы разметались по подушке, рот быт трогательно приоткрыт, и Уолтеру захотелось тут же его поцеловать. Хотя этот самый ротик орал на него все утро. Мистер Стивенс, впрочем, тоже в долгу не оставался, так что сейчас его с головой накрыло чувство вины. Это ж надо, поссориться из-за такой мелочи! Раз уж он сам решает, как и с кем ему проводить досуг, и у Эвике есть такое же право.
Пусть даже из всех искусств она выбрала самое неизящное.
Юная жена лежала перед ним, нежная и трогательно-беззащитная (не то что утром, когда она запустила в него медной формой для савойского торта). Уолтер склонился над спящей и поцеловал бы ее – в который раз за ночь! – но ему помешал еще один стук. Подняв голову, он заметил на оконном стекле два неровных пятна в окружении снежных брызг. Но как только он, быстро всунув ноги в домашние туфли, подошел поближе и выглянул во двор, то решил, что еще не проснулся.