Стенд - стр. 32
Хватило вполне.
Позже многие из сокомандников пытались, но у них, конечно же, ничего не вышло – ведь у них не было крови Для-Песни-Рожденного, а без нее даже самого крупного линкерля невозможно вырастить до нужного размера. Так что маски второй или даже третьей линьки сейчас у всех поголовно, а вот первой – только у него. Сомнительная, если разобраться, привилегия – глядеть на мир словно через агрессивную красно-оранжевую дымку. Но все лучше, чем видеть его сквозь золотисто-зеленую, счастливую до тошноты.
Не так раздражает.
Эльвель устроился на отшибе, как обычно, никто не возражал и не пытался втянуть в общую малую игру, кажется – с едой, да, конечно же, как же с едой-то и не поиграть? Он почти лежал в удобной развилке, свернувшись и отгородившись от всех тем, что пристроил на коленях бродячего стинкля, накормил как следует, а теперь легонько перебирал его спинные иглы, создавая незамысловатую мелодию. Стинкль, хоть и ничейный, но оказался довольно чистым и звучал на удивление хорошо, а сокомандники давно приучены воспринимать такую позу как четкий знак: капитана не трогать! Капитан песню творит.
Но сейчас мысли Эльвеля были далеки от песнетворчества.
В чем же он ошибся?
Они ведь были по-своему честны, эти чужачки, затянутые в боль и прозванные двуногими скиу. Зря, кстати, прозванные. Они заранее предупреждали любого, кто имеет глаза, они не прятали своих намерений – да они в эти намерения буквально завернуты были! А еще они не опускали подбородка ниже пяток, как некоторые – мы, мол, все из себя, а вы кто такие? – и играли с любым желающим.
Даже со штрафниками.
Играли, правда, жестко и промежуточных побед не признавали – никаких ничьих, в серьезных матчах порою до полного финала. Они словно не делали различия между игрой и Игрой, всегда всерьез. Но правила соблюдали не менее жестко – пусть даже это и были правила скиу. Сам Эльвель не особо любил с ними встречаться, ну разве что по мелочи. Он не был уверен, что до конца понял их систему установок и штрафов, а игра вслепую его и в голоруком отрочестве не особо прельщала. Он бы и с этими двумя, что так некстати им тогда подвернулись, тоже бы играть не стал – так, прогнал бы по кругу разок, ребят порадовать, да отпустил. Если бы одна из них вдруг не огорошила его просьбой, настолько же неожиданной, насколько и обязательной к исполнению. Именно в тот день – обязательной как никогда.
Они ведь тогда не просто так погулять вышли – они возвращались с предания ветру Эллидау, что завершила свою Большую Игру два дня назад так же тихо, достойно и незаметно, как и вела ее все почти девяносто больших оборотов.
Конечно же, орсов на церемонию не приглашали, но Эльвель бы себя уважать перестал, если бы не пошел. Это ведь именно Эллидау подарила ему его первого стинкля, и ставила его пальцы, и учила – когда все были уверены, что исковерканного Для-Песни-Рожденного учить бессмысленно, все равно из него ничего не получится. Хорошим она была человеком, Эллидау, хоть и Арбитром, да будут облака к ней добры.
Так что Эльвель пошел. Ну, а остальные, конечно же, следом увязались – как же они своего капитана бросят?! Пришлось их потом уводить задолго до завершения ритуала – иначе они бы точно не удержались и испортили всю торжественность момента. Они совсем еще юнцы, им что угодно в развлечение, а Эльвель такого не хотел, он слишком уважал свою первую учительницу.