Стена плача - стр. 23
И повезло же ей сегодня навидаться крови – сначала Степка, потом тот тип с рынка…
Ася вдруг резко села на постели.
Неужели? Неужели причина в этом? Вовсе не Степкино падение с велосипеда не дает ей покоя, а встреча с белобрысым!
Ей стало жарко, щеки заполыхали, лоб покрылся испариной. Почему она думает о нем? Кто он такой – вокзальный бомж, пьяница, может, даже ворюга. Валяется небось сейчас под забором и храпит, или водку глушит с такими же оборванцами. Что он там ей плел? Сдохнет, если она уйдет, оставит его одного? Наверное, каждой, кто мимо проходит, так говорит. Наверное…
А если не каждой? Если… только ей?
Ася в отчаянии закрыла глаза. Зачем об этом вспоминать? Что она может сделать? Помочь ему? Но чем? И почему так настойчиво стоит перед глазами его лицо – страшное лицо, окровавленное, перекошенное яростью…
Да нет, вовсе не страшное, а близкое, знакомое, родное. Как будто она знает его очень давно, с незапамятных времен…
…Ее пальцы с силой сжали край подушки. Но ведь это бред! Она же любит Сергея, всегда любила, таяла от его прикосновений, засыпала, уютно свернувшись клубком в его объятиях! Как может кто-то быть ей ближе, родней, желанней?
Словно отвечая на немой вопрос, дверь тихонько скрипнула.
– Не спишь? – шепотом произнес Сергей, заходя в спальню.
– Нет, не могу.
– А Нинюся уснула. – В темноте его лица не было видно, но Ася слышала, что он улыбается.
Мягкими, беззвучными шагами Сергей прошел по ковру и остановился возле кровати. Сел на краешек, осторожно погладил ее ноги под одеялом.
– Степка тоже сейчас ляжет, только «Спокойной ночи, малыши» досмотрит.
Голос Сергея становился все глуше, вкрадчивее, он наклонился над Асей. Тошнотворный, сладковатый запах одеколона накрыл ее с головой.
– Зайка, я по тебе соскучился. Так соскучился!
Она сделала над собой чудовищное усилие, но не почувствовала ничего, кроме возрастающего отчуждения.
– Сережа, не надо. Я не могу. У меня голова болит.
– Пройдет, я тебе обещаю.
– Нет, пожалуйста, – Ася руками уперлась ему в грудь, – Степка не спит.
– Говорю же, он сейчас ляжет. Не бойся, я дверь закрою на задвижку.
– Не надо дверь… я не хочу… Сергей!
– Асенька! – Он прижал ее ладонь к своей щеке. – Детка, ну не сердись. Ну пойми, я тебя так хочу, моя сладкая, моя Зайка!
Ее вдруг охватило глубокое, тоскливое безразличие.
Сергей что-то нежно шептал ей на ухо, целовал лицо, шею, грудь. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его ласки, ощущая себя в прострации.
Его дыхание участилось, пальцы крепко, до боли сжали Асины плечи. Потом он замер, затих, вытянувшись рядом, зарывшись лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы…
– Зайка!
– Что? – она с трудом разлепила пересохшие губы.
– Прости меня. – Он виновато потерся носом о ее щеку. – Я понимаю, ты устала. Не надо было.
– Все в порядке, Сережа, все хорошо.
Он бережно укутал ее одеялом.
– Я тебя люблю. Всегда буду любить, слышишь? Мне никто не нужен, кроме тебя – хочу, чтобы ты это знала. Понимаешь?
– Да.
– Завтра ты будешь совсем другая, отдохнувшая, бодрая. Не обижайся на меня, ладно?
– Не буду.
«Завтра, – мелькнуло у нее в голове. – Завтра, может быть, действительно все пройдет. Станет, как раньше, до сегодняшнего дня. Проходят же грипп, лихорадка, даже раны, и те заживают и не болят…»
6
Утром Сергей ушел на работу. Ася осталась со Степкой и Нинюсей.