Стеклянная шестерёнка - стр. 30
– Я знал, что вы не выбросите такую ценную бумагу и придержите, чтобы выгодно продать кому-нибудь за границу, – улыбнулся Эдельхейт.
– Мерзавец! – вскричал Вильямсон и готов был забить Стонбая своей тростью до смерти, если бы констебль его не оттащил. – Где второй чертёж?! Кому ты его продал, отвечай! – продолжал буйствовать Вильямсон.
– Чушь, Грегор! Я создавал сенсации, но твой поезд не трогал! – Стонбай выпятил грудь вперёд, его лицо от всего происходящего приобретало то серый, то белый, то красный оттенок. – Мне всё это подкинули!
– Вздор! Это мои деньги в твоём сейфе, я точно знаю, сколько там! Это жалование работникам. Поэтому ты писал, что мне нечем платить, потому что знал, сколько было украдено!
– Мистер Вильямсон, вы утверждаете, что это ваши деньги? – официально осведомился констебль Хиггинс.
– Утверждаю! Пересчитайте! Если только Стонбай не успел часть растратить…
Констебль аккуратно выложил на столе все купюры. Все в комнате затаили дыхание. В глазах Стонбая ещё теплилась надежда, что расчёты не сойдутся… но тщетно.
– Констатирую. Здесь ровно столько, сколько вы назвали, мистер Вильямсон. Занесу в отчёт и передам в суд.
– К-какой суд? – побледнел газетный магнат.
– Мистер Стонбай, вы арестованы за клевету, ложные показания, дезинформацию жителей Гласстона, воровство в крупных размерах и порчу имущества. Вы имеете право хранить молчание и нанять адвоката.
– Если сможет его себе позволить, – тихо усмехнулся Эдельхейт, пока на преступника надевали наручники.
– Вильямсон, я это так не оставлю! – орал Стонбай на всю редакцию. – Вы заплатите за это! Я всё расскажу о вашей тайне!
Вильямсон внезапно изменился в лице и побледнел не хуже Стонбая. Он зашатался и упал бы, если бы Эдельхейт не поддержал его за руку.
– Зря стараетесь, мистер Стонбай. Вы нагородили столько лжи, что ещё одной мир не поверит, – ответил детектив вослед.
Одного из «торговых принцев», газетного магната, в былые времена возносившего и ломавшего судьбы многих людей, увели в наручниках на глазах у всех.
Эдельхейт деликатно закрыл дверь в кабинет и провёл Вильямсона к единственному стулу – бывшему креслу Стонбая.
– Дышите глубже, мистер Вильямсон. Мистер Стонбай не сможет больше навредить вам. Уже завтра весь Гласстон узнает о его лжи и махинациях. Я даже готов дать газете комментарий, если вам угодно. Никто ему не поверит, что бы тот ни сказал.
– Да… да, вы правы, – выдохнул Вильямсон и промокнул вспотевшую лысину платком.
– И всё-таки могу я узнать, о какой тайне вёл речь мистер Стонбай?
– Ни о какой, – отрезал Вильямсон. – Это давний пустяк, не обращайте внимания.
– Как скажете, мистер Вильямсон, – улыбнулся Эдельхейт.
Вильямсон полностью пришёл в себя и оглядел заставленный книгами и газетными номерами кабинет.
– Что теперь будет с бизнесом Стонбая?
– Полагаю, акционеры разберутся, и газета продолжить выходить.
– Вы правда дадите комментарий, чтобы растоптать репутацию Стонбая?
– Конечно, мистер Вильямсон. Юрист должен быть на стороне своего клиента и оберегать его.
Внезапно лицо Вильямсона разгладилось. Несмотря на все размолвки, впервые человек по имени Гай Эдельхейт вызвал у него симпатию и благодарность.
– Я рад, что я ваш клиент, Эдельхейт, – чуть улыбнулся сквозь усы Вильямсон.
– Что вы, мистер Вильямсон… Я имел в виду вашу дочь.