Стеклянная бабочка - стр. 38
– Пожалуйста, не делай так… – пролепетала она ему в губы, пытаясь высвободиться.
– Как именно? – вроде бы нежно, но все-таки предостерегающе прорычал он, двигая крепко натянутой узенькой полоской ткани прямо по ее сходящему с ума бутончику и поглаживая пальцем ее влажную и невольно сжимающуюся щелку. У Люды аж все поплыло перед глазами от блаженства, и она начала беспомощно ловить ртом воздух вместо того, чтобы ответить. Его рот вдруг накрыл ее безвольные губки, до боли впился и, сладко посасывая, принялся изводить ее упругими, ритмичными движениями языка. Все это походило на какое-то наваждение – они познакомились всего несколько часов назад, обмолвились парой фраз, а теперь он творил с ней такое, вместо того чтобы просто нежно поцеловать, как это обычно бывало с ней при первой близости с другими мужчинами. Она чувствовала, что у нее там все до неприличия мокро и горячо, и даже между ягодиц его рука уже двигалась в скользкой влаге, а его палец легко проникал внутрь ее киски, то вибрируя, то поглаживая, то замирая и сводя с ума этой томительной паузой. Ей было ужасно стыдно, но приятно так, как бывало разве что в эротических снах, когда иной раз такое привидится, что просто крышу срывает от возбуждения и, проснувшись, приходится ласкать себя, пока не испытаешь вожделенного облегчения. Вот и сейчас, вместо того чтобы остановить непристойный напор совершенно незнакомого ей мужчины, она крепко обхватывала его за шею руками, жадно упиваясь его страстным поцелуем, и сама извивалась в его объятьях, понимая, что вот-вот сгорит от блаженства.
Вдруг хватка его ослабла. Он выпустил ее из рук и отступил назад на пару шагов, с нескрываемым удовольствием разглядывая девушку. Растерянная и распаленная, Люда не понимала, что происходит. Его глаза хищно сверкали, губы искривляла ехидная торжествующая улыбка. Помятая на плечах и груди рубашка выдавала следы той страсти, с которой Люда прижимала его к себе. Себя она и представить в этот момент боялась – от ее безупречности и лоска, наверное, не осталось и следа, но единственное, о чем она сейчас могла думать, это о его губах, руках и ласках. В трусиках у нее бушевал пожар, дышать было тяжело, смотреть ему в глаза – невыносимо стыдно.
– Хочу посмотреть, как ты ласкаешь себя и как ты кончишь, – вдруг заявил он невозмутимо, уверенно сцепив на груди руки и присаживаясь на краешек мраморной столешницы. – Твое желание я выполнил.
Люда облизала пересохшие истерзанные губы и невольно огляделась по сторонам. Справа шла дверь в малую столовую, открытая настежь, слева – арка, через которую можно было попасть в большой холл, а затем в прихожую. В доме стояла полная тишина, даже весь персонал уже отпустили, но в любой момент, конечно, кто угодно из гостей или хозяев мог появиться с любой стороны. На кухне царил полумрак – из всех многочисленных ламп горела только нижняя подсветка одного из навесных шкафов. Александр молча наблюдал за каждым ее движением с ироничной улыбочкой и ждал, похоже, больше не собираясь ничего предпринимать. Как же ей хотелось, чтобы он снова сделал с ней то же самое… или даже… Господи, кажется, она совсем сошла с ума – мысли путались, все лицо горело, ноги и руки дрожали. То ей казалось, что она упадет в его глазах, если сделает то, о чем он ее просил. То ей становилось неловко, что он примет ее за неопытную трусливую дурочку, которой она в сущности и являлась, если быть совсем уж честной. Может, он вообще шутил?