Стеклобой - стр. 38
Веселый квартал он нашел в удовлетворительном состоянии, хотя булочная Панкратова и кузница были сильно перестроены. В кузне расположился хозяйственный магазин, который, к счастью, был открыт, и Романов поспешил зайти внутрь. Ему захотелось проверить, остались ли на стенах знаменитые крюки для удерживания лошадей, которые так испортили финал рассказа «Карнавал». Он нырнул в дверь и чуть не врезался в Кирпичика, который пятился к выходу, продолжая говорить с продавщицей.
– Тпру, приятель! – Романов похлопал парнишку по плечу.
Кирпичик был нагружен пакетами с бутылками кефира, продуктами и кусками мыла, которые норовили выпасть на пол.
– А меня мама послала, – он ловил мыло на лету и опять клал его мимо пакета.
– Маме привет, – Романов картинно поклонился. – Раз ты домой, то подожди меня три секунды, будет просьба, – Романов протянул деньги хорошенькой кассирше и попросил пробить четыре пачки порошка. Кассирша проворковала что-то про хозяйственных холостяков, но глаза ее совсем не улыбались, а, напротив, смотрели цепко и пристально. Неужели она тоже? Он ответил, что настоящий джентльмен всегда ухаживает за собой сам, и тут же демонстративно оглядел потолок и стены магазина. Облегчим девушке задачу, пусть доложит куда следует.
– Практически в музее работаете, – кивнул он на чугунные крюки с литыми завитками. – Завидую. А знаете, что находилось здесь раньше? – он подмигнул продавщице.
– А мне как-то и ни к чему… – деланно зевнула девушка и принялась рассматривать свои ногти.
– Ну и зря. Здесь, между прочим, подковывали лошадей, делали оружие и ограды. Исторический памятник! – Романов достал блокнот и сделал заметку.
Девушка не сводила с него глаз.
– Держи, – протянул он Кирпичику коробки с порошком. – Забегай около десяти, ладно?
Кирпичик неловко взял коробки, на секунду замер и продекламировал, обращаясь к продавщице:
– Маме скажи, пусть сережки мне вернет! – крикнула девушка в спину Кирпичику, которого Романов настойчиво подталкивал к выходу.
Ну вот и славно, Ящеру будет доложено, что объект трудится на благо архнадзора и намерен продолжить постирочные процедуры.
К вечеру он закончил осмотр исторического квартала, все прошло спокойно, никто не отвлекал его разговорами и сверлящие взгляды его не беспокоили. Правда, по дороге к архиву не обошлось без приключений.
На площади с пожарной каланчой он, сам не зная зачем, остановился возле афишной тумбы. Спустя мгновение колесо проезжающего автобуса подняло веер брызг, въехав в глубокую лужу. И если бы не тумба, Романов вымок бы до нитки. На редкость удачный день, порадовался он, оглядев спасенные рубашку и брюки. В таких делах ему тоже не везло: в гололед он падал, в жару обгорал, на сквозняках простужался, а после дождя старался обходить лужи подальше. Обычно его окатывало с ног до головы не только грязной водой, но и отборной бранью от шофера, если он пытался выразить возмущение.
В парке, где стоял миллион скамеек, он встретил женщину с малышами, так похожими на пацанов, что он даже замер. Они весело носились наперегонки, громко хохоча. И Романов подумал, что наблюдает счастливого самого себя из будущего. Один из малышей неосторожно пнул красно-желтый мяч, и тот упругим боком ударился о землю возле Романова. Как будто до него долетели брызги смешливой возни.