Ставка на проигрыш - стр. 17

При виде меня подполковник быстро затушил сигарету в переполненной пепельнице, встал из-за письменного стола и, указав на другой конец кабинета, где стояли два кресла, диван и журнальный столик, произнес:

– Еще раз здравствуйте, Софья Николаевна. Прошу садиться.

Я покладисто разместилась в кресле, сложила наманикюренные лапки на сумочке и, дождавшись, когда Огурцов сядет напротив, спросила:

– Зачем я вам понадобилась?

Подполковник потер двумя пальцами мочку левого уха, сложил губы в вымученную гримасу и приступил издалека:

– Как проходит поездка, Софья Николаевна?

– Нормально, – сурово отчиталась я и заткнулась, ожидая конкретного продолжения.

Михаил Николаевич еще немного помучился, поменял позу и, глядя мне в глаза, произнес:

– Пропал Алеша Сидоров. Капитан.

– Пропал? – эхом откликнулась я. – Когда?

– Позавчера. Не вышел на связь и перестал отвечать на звонки. Когда вы его видели в последний раз?

Ответ на этот вопрос не вызвал во мне никаких затруднений. Капитан Сидоров острым камнем сидел в моих печенках, и каждую случайную нашу встречу я чуть ли не наизусть помнила: где, когда, при каких обстоятельствах и что на мне было надето.

– Позавчера вечером, примерно в 18.30, на верхней левой палубе. Он был один. Стоял и смотрел на берег. «Мадемуазель» в то время стояла у пристани. – Я назвала небольшой населенный пункт, откуда бизнес-тусовку в неполном составе возили на прогрессивную свиноферму и в пушное хозяйство. (Туполев мехами не интересовался и на банкет к господам аграриям ехать не захотел. Я на заключенных лис и норок тоже смотреть не пожелала, и потому мы единственный (!) полный вечер скоротали вместе.) – Я в то время вышла воздухом подышать…

– Возле него или невдалеке кто-то был? – прищурился Огурцов.

– Кажется… нет. Но я не уверена. Может быть, на верхней палубе кто-то и был. Ближе к носу или, например, в баре, там стеклянные стены.

– Вспомните, пожалуйста, какое у него было лицо? Расстроенное, напряженное…

– Задумчиво-напряженное. Он даже на меня внимания не обратил и, кажется, вовсе не заметил.

– А куда он смотрел?

– В кусты. «Мадемуазель» пришвартовалась в грузовом порту, поскольку городок маленький и тоннаж корабля не позволял…

– Да-да, мы знаем, – перебил меня подполковник. – В какие конкретно кусты он смотрел? Левее, правее?..

– Можно я нарисую? – Как у большинства женщин у меня пространственный кретинизм, и понятиями «левее – правее» я лучше оперировала с прикидкой по местности.

– Андрей Павлович, дай бумажку, – обернувшись к, судя по всему, хозяину кабинета, попросил подполковник, и тот, остававшийся во время разговора за письменным столом, быстро принес мне несколько листков бумаги и шариковую авторучку.

Пока доставлялись писчие принадлежности, я села ближе к журнальному столику и между делом поинтересовалась:

– Михаил Николаевич, вы эту пристань представляете? Были там?

– Нет, – покачал головой подполковник, – лично не был, но представление имею.

– Тогда смотрите, – я лихо прочертила три штриха, – это река, это «Мадемуазель». Вот здесь, ближе к носовой части, стоял Сидоров. Его голова была направлена, – я нарисовала дорожку, клубы пышных, девственно нетронутых кустов и тонкую нитку тропинки, уходящей вдоль берега вниз по течению, – туда. Капитан смотрел, кажется, на эту тропинку. По-моему, она порт огибает…