Ставка на невесту. Цена измены - стр. 37
― Почему ты не уходила?
Она отстранилась и с грустью в глазах посмотрела на меня.
― Мне некуда было пойти. Мы с мамой жили на съемной квартире, у нас не было своего жилья. А к тому времени, она уже умерла и именно этот человек помогал мне с похоронами. Сама бы я не справилась.
― Он знал, что тебе некуда пойти и потому так себя вел?
Она качнула головой, и сжала руки на моей спине.
― Я не знаю. Поначалу он был нормальный, но позже мы стали постоянно ссориться, мне показалось, что у него появилась другая. Потому он срывается на мне. Не знаю. Но каждый раз, когда он меня бил при ссоре, говорил, что таким образом хотел меня усмирить.
― Ублюдок!
Я пальцами коснулся ее подбородка и внимательно осматривал нежное девичье лицо. Как ее можно ударить? Она же хрупкая. Страшно дотронуться, чтобы синяков не оставить.
― Я найду его и укорочу руки!
― Не надо, ― она тут же схватилась за мои руки и взволнованным взглядом посмотрела в глаза, ― я прошу. У него давно семья и уже неважно, что у нас было в прошлом.
― Ты слишком добрая.
― Я не хочу ворошить прошлое. Мне это ненужно.
― Как ты ушла от него?
― Я начала работать и понемногу откладывала деньги. Стасу говорила, что получаю меньше, чтобы могла хоть немного сэкономить. И как только поняла, что могу снять комнату в общежитии, сразу же ушла. Он поверить не мог, что я обманывала его, и прятала деньги. А напоследок, уже в общежитии, он сказал мне, чтобы я не досталась никому.
Лера отстранилась и перекинув волосы через плечо, повернула ко мне голову. Пальцами отодвинула волосы, показывая мне шрам за ухом.
Я крепко сцепил челюсти, чтобы не выругаться матом. И она говорит, чтобы я не трогал эту мразь? Да я его голыми руками придушу, гниду.
― На память мне, ― произнесла она хрипло, а я шумно втянул воздух через нос, едва себя сдерживая.
― Девочка моя, ― выдохнул я, и тут же прижал ее к грудной клетке, поглаживая по голове.
Как же мне хотелось укрыть ее от всех бед, от страданий, забрать себе всю ее душевную и физическую боль. Маленькая девочка. Что ей пришлось пережить.
― Это так больно вспоминать.
― Лера…
― Я не хотела просыпаться. Засыпала только после того, как вколют обезболивающее, просыпалась с болью. Я не понимала зачем мне жить, но отчаянно боролась.
― Ты сильная девочка, Лера. Ты знаешь об этом?
Она активно закивала головой и вздохнула.
― Ко мне ни разу никто не пришел. Я постоянно смотрела на дверь в палате, но знала, что кроме врачей и медсестер ее некому открыть. Уверена, даже если бы мама была жива, она бы тоже не пришла меня навестить.
― Почему ты так говоришь?
Лера подняла голову и грустно улыбнулась.
― Ей никогда не было до меня дела. Главная ее забота, чтобы в доме всегда был алкоголь.
Я снова сжал челюсть и сдерживал себя, как мог, чтобы руки не сжались в кулаки и не причинили Лере боль. Но, черт возьми, как же сложно себя сдерживать, когда слышишь такое!
Кровь в венах кипела, злость разъедала внутренности, а во рту горчило от ненависти к таким людям. Особенно к ее мамашке, которая вместо того, чтобы уделять время дочери, заботилась о бутылке с алкоголем на своем столе.
Тварь!
― Она никогда не скрывала, что я не была долгожданным ребенком. Она просто залетела, а моя бабушка, мама ее, сказала, чтобы она рожала.
― А бабушка?
― Бабушка была очень хорошая, но у нее случился приступ, и она умерла очень рано. Мне было одиннадцать. Мама потом постоянно говорила, зачем послушала ее и что теперь ей со мной делать. А она со мной ничего и не делала. Иногда мне казалось, что меня и вовсе для нее не существует.