Статус: бывшая - стр. 34
Боже, как Ольга это пережила?! Даже не так: как она вообще выжила? Психолог – это замечательно, но таких денег Таня спустить на себя не могла. Их попросту не было. Это Танина мама всегда умела откладывать из ничего, рассказывала про загадочный черный день и фанатично берегла каждую копейку, пряча выгаданные средства в жестяную банку из-под ГДРовского печенья. Таня над ней посмеивалась, мол, что за черный день? А если его не будет? И когда жить, если все время экономить?
Такие вещи трудно понять, пока не набьешь собственных шишек. День, черный и зловонный, как раскаленный гудрон, пришел туда, где его не ждали. И чем сильнее Таня барахталась, тем глубже в нем увязала. А дальше что? Кивнуть Ольге, поблагодарить за историю – и уйти восвояси? Ждать, пока мысль о том, что Байгозин все четыре года просто чесал о Таню свое разбухшее эго, не станет невыносимой настолько, что окно девятого этажа покажется оптимальным выходом? Как быть, если нет денег на психолога, знакомых, которые дадут работу, и нет даже диплома о высшем образовании? Байгозин ясно дал понять, что приличной должности Тане не видать. Либо осваивать ниву педикюра, либо жарить картофель фри в тошниловке. Либо пойти по Колиному пути: открыть курсы саморазвития для мужиков, отбирать низкорослых очкариков и издеваться над ними. Возможно, даже прикупить для этих целей страпон с шипами. Как это тебе не нравится? Что значит, больно? Ты просто не повзрослел. Путь к настоящему мужскому счастью тернист, как этот фаллос. Давай-давай, не скули и нагибайся посильнее.
Таня обреченно таращилась в кофейную гущу на дне чашки, силясь рассмотреть хоть какой-то намек на выход из ситуации, но видела лишь темно-коричневую жижу. Вероятно, Вселенная просто ненавязчиво намекала: «Полтавцева, смирись. Твоя жизнь с этого дня будет похожа на эту субстанцию, просто не сильно принюхивайся».
– Не стоило, наверное, все это тебе рассказывать, – сочувственно вздохнула Савицкая, безошибочно прочитав в глазах собеседницы полнейшую безысходность.
– Да нет, самое время… По крайней мере, теперь я точно никогда не повторю этой ошибки, – Таня попыталась взбодриться, хотя бы внешне. – Всем мужикам – бой!
– Перестань, не так все плохо. Знаю, первое время заводить отношения будет трудно, но…
– Первое время? – скептически перебила Таня. – Я вообще не уверена, что когда-нибудь смогу посмотреть на мужчину без отвращения.
– Я тоже так думала, – Ольга улыбнулась. – Но Байгозин не стоит того, чтобы гробить себе жизнь. И через пару месяцев, восьмого августа, я выхожу замуж.
– И как ты… Ну… Я знаю, есть мужчины, которые не изменяют… – Таня поморщилась и неуверенно добавила: – Может быть… Но откуда ты знаешь, что твой жених – нормальный?
– Знаю – и все, – пожала плечами Ольга. – Люди после аварий заново учатся ходить. А такие, как мы, – заново доверять. Это трудно, но нужно. Можешь не верить, но рано или поздно ты сама к этому придешь.
– Допустим, – кивнула Таня, просто чтобы не затевать спор: на самом-то деле она, конечно, уже твердо решила для себя, что лучше ежа съест, чем заново полезет на те же грабли. – А что ты сделала со своим расследованием? Ты ведь насобирала материалы… Где-то опубликовала? Почитать можно?
– Нет. В смысле, читать, конечно, можно, но опубликовать не вышло. Байгозин сделал все, чтобы меня никто не воспринимал всерьез. Да я и сама постаралась, что уж там… Уволилась со скандалом из своей редакции, а потом… – Ольга печально опустила взгляд. – Мир журналистики очень тесный. Испортил репутацию – все. Конец. Статью у меня никто не взял, я пыталась выкладывать ее в интернет, но Байгозин подал на меня в суд за клевету. А мой психолог сказал, что я сама себя мучаю, каждый день ковыряю старую рану и не даю ей зарубцеваться. Прошлое надо отпускать. Не держи негатив в себе, выговорись, вскрой нарыв, – и больше к этому не возвращайся. Иначе будешь отравлять себя и дальше.