Старый тракт (сборник) - стр. 17
Почти всюду была одна и та же картина: на месте зданий библиотек лежали груды размельченного кирпича, перемешанного с серым пеплом сгоревших книг. Ветер разбрасывал обожженные переплеты, обгоревшие листки книг по улицам и площадям, и, может быть, ничто другое не подчеркивало с такой наглядностью варварства фашистов, как эти растерзанные книги.
Простой саперной кайлой Нестеров расковыривал битый кирпич, надеясь натолкнуться на уцелевшие книги, обратить внимание на них комендантов и местных властей освобожденных городов. Но занятие это не приносило успеха. Книги погибали не только от огня, не меньше они гибли и от воды. Перебитые взрывами водоисточники выбрасывали на поверхность тысячи кубометров воды, превращая пожарища в месиво известняка, глины, картона и бумаги.
Однако в трех-четырех городах Нестеров извлек из руин десятка два относительно уцелевших книг. Это были разные книги: однотомник Пушкина, поэмы Маяковского, два разрозненных тома из собраний сочинений Тургенева, справочник электромонтера, четвертый том Толкового словаря русского языка Даля, сборник стихов Асеева.
Практически книги были не нужны Нестерову, но у него возникло к ним чувство уважения и почтительности, словно они были одушевленные существа и могли поведать обо всем, что довелось им пережить в эти годы борьбы и страданий. И он решил сберечь их.
Потом, в Германии, он пополнил свою небольшую коллекцию новыми приобретениями. Это были книги, также извлеченные из руин. Сами по себе они не представляли особой ценности. Но, будучи поднятыми из завалов рейхстага и имперской канцелярии, они становились по одному этому экспонатами истории.
Кое-кто из товарищей по службе подшучивал над Нестеровым:
– Зачем они тебе, полковник? Подумай лучше о другом: что будешь носить на себе, когда наступит мирное время? Или уж лучше возьми вон какой-нибудь сервиз на память… Или еще что-нибудь… У немцев есть что выбрать: и своего добра много и нахапали они всего со всей Европы.
Нестеров отшучивался:
– Прошу не навязывать свои вкусы. Каждый чудит по-своему.
И вот теперь все его книги достигли конечной пристани. Ну а кроме книг, в ящике были вещи более необходимые: зимнее пальто с каракулевым воротником, плащ, белье, два костюма, два бельгийских винчестера, изъятых бойцами Нестерова из арсенала охотничьего оружия какого-то поместья в бывшей Пруссии, фронтовые карты, записная книжка, пишущая машинка «Олимпия».
Короче сказать, прошло лишь три недели, как Нестеров появился в Приреченске, а у него все уже было готово к тому, чтобы начинать новую жизнь в мирных условиях, на новом месте.
Было воскресенье. Ласково светило предзакатное солнце, голубело по-летнему высокое небо, и от раскрашенных палисадников широкие улицы Приреченска казались праздничными. Стояли последние погожие деньки теплой осени, вслед за которыми начнутся тягучие дожди с прохладными ветрами и острыми, режущими ноздри запахами остывающей земли.
Именно такой день и такой час выбрал Нестеров для посещения Лиды. «По крайней мере она сегодня свободна от работы. И время подходящее: обед давно закончился, а до ужина еще далеко», – думал Нестеров, причесываясь перед квадратным зеркалом, которое он прочно укрепил на стене.
Оделся он во все штатское: синий костюм из добротного довоенного бостона, белая шелковая рубашка, пестрый галстук, штиблеты с крупными круглыми носками, почему-то названными в просторечии гамбургскими, ну и плащ сверху.