Старый Свет. Книга 3. Атташе - стр. 18
– Именно. И ради этих самых специалистов я здесь и нахожусь.
Он поставил конём вилку и выбил из игры одну из моих ладей. Вот ведь проходимец! Ну, ничего, настало время для решающего удара – или пан, или пропал! Мой мощный правый фланг, укреплённый ферзём и второй ладьёй, перешёл в атаку, и Сартано на некоторое время замолчал, пытаясь выработать ответную стратегию. На доске стало пустовато, появился оперативный простор.
– А вы по политическим взглядам кто, поручик? Монархист, республиканец? Как у вас с этим в корпусе? Я, например, либертарианец. Устройство Сипанги кажется мне наиболее эффективным. Отпустите вожжи бизнесу – и невидимая рука рынка порешает большинство проблем общества. Действуя по законам выгоды, предприниматель волей-неволей работает на благо окружающих.
Я прикрыл глаза и вспомнил чумазых малолетних рабочих на рудниках северо-востока, синих от голода жителей столицы и спекулянтов, задирающих цены во время неурожая семилетней давности. Невидимая рука рынка? Ну-ну… Так случаются социальные революции. А вслух сказал:
– Нет такого преступления, на которое не пойдёт капитал ради прибыли в триста процентов…
– Это кто сказал, Новодворский? Вы что, социалист?
– Это сказал один из лаймовских профсоюзных лидеров. А я пессимист.
– Пессимизм – это состояние души, а не система политических взглядов! – Сартано был доволен, он загнал моего короля в угол, но не видел грядущей вилки, которая угрожала его ладье или ферзю.
– Ну почему же? Считаю, что хороший политик и хороший человек – понятия несовместимые, – вещал я, уничтожая фигуры доктора одну за другой. – И в принципе не надеюсь на то, что та или иная государственная машина или политическое учение могут кого-то осчастливить. Задача любого государства – защищать самое себя. Задача любой политической партии – захват, удержание и использование власти для реализации собственной программы. Государство – слуга народа? Какая дичь… Общественный договор – миф! Никто ни с кем не договаривался. Есть чудовище, которое мы кормим, чтобы оно защищало нас от других чудовищ – например, ваших волшебных бизнесменов, и при этом не сожрало нас с потрохами. Вот и всё.
– Выходит, вы служите чудовищу? – Он приуныл, оставшись со своим королём и двумя лёгкими фигурами.
– Получается, так. Но моё чудовище говорит на понятном мне языке, не строит из себя зайчика и в данный исторический период наконец занялось заботой о нас, грешных, ибо почуяло, что скоро жрать будет некого. Стадо нужно подрастить, откормить и пополнить свежими овечками и баранами, чем я и занимаюсь. И вполне осознанно – на нашем лугу подросла зелёная травка, и пастух симпатичный, на скрипочке играет, а псы дрессированные и кусают только самых тупых баранов. – Играть роль жёлчного пограничника мне даже нравилось.
– Вы говорите жуткие вещи! – Луиджи Сартано видел, что проиграл, и потому расстроился. – Я требую реванша – и в беседе, и в игре. Думаю, мне удастся вас переубедить. Вот только прибудем на Сипангу, и я вам там всё покажу…
А вот это было очень кстати!
– С превеликим удовольствием, доктор. Ловлю вас на слове! – Апеннинец погрозил пальцем, встал со стула, забрал свою подушечку и пошёл в сторону буфета.
Разбросанные по столу шахматные фигуры пришлось убирать мне.