Старший оборотень по особо важным делам - стр. 12

Роман усмехнулся, поцеловал ее в лоб и вышел из кухни, провожаемый растерянным взглядом Юли.

Когда она зашла в комнату, он сидел на кровати, спиной к ней, и закреплял наплечную кобуру. Рядом с ним лежал пистолет. Большой, хромированный. Иностранный.

– Что-то я такого оружия у ментов раньше не видела.

– Обыкновенная «беретта» 38-го калибра. Хороший ствол, только с патронами проблема.

– Можно я посмотрю?

Не оборачиваясь, Шилов кивнул. Юля взяла пистолет. Тяжелый! И с дарственной гравировкой латинскими буквами: «Майору Шилову от Французской Республики с благодарностью».

– За что же тебя французы так полюбили? Спас от террористов Эйфелеву башню?

– Что-то типа того. – Шилов забрал у нее пистолет, привычно заправил его в кобуру и, взяв со стула пиджак, вытащил из внутреннего кармана бордовую книжечку: – Это чтобы ты меня не боялась.

«Это» оказалось служебным удостоверением. Юля рассмотрела фотографию, на которой одетый в форму Роман выглядел серьезнее и, что ли, взрослее, чем в жизни. Прочитала должность: «Старший оперуполномоченный по особо важным делам». Вернула «ксиву»:

– Вот теперь точно буду бояться. Квартира такая навороченная, машина не из дешевых, «беретта». Для мента ты какой-то слишком странный!

– Угу. – Шилов протянул Юле заранее приготовленные запасные ключи от дома: – Живи! Пока хату найдешь, то-сё… Какая-никакая, а крыша над головой. Во всех смыслах.

Про «все смыслы» можно было и не добавлять, слово «крыша» и так прозвучало достаточно многозначительно. И жилье, и защита…

– Так не бывает, – вздохнула Юля, когда они уже стояли в коридоре.

– Это ты про что?

– Про тебя. Ну и про себя.

– Откуда ты знаешь, как бывает? – Роман взял ее за плечи и притянул к себе.

Упреждая его следующее движение, Юля сказала:

– Еще раз меня в лоб поцелуешь, и я тебя прибью!

Он поцеловал ее в губы. Она сжала воротник его куртки и долго не отпускала. Шилов с сожалением отстранился:

– Долг зовет, надо лететь.

– Сегодня же выходной…

– У нас нет выходных.

Он открыл дверь. Юля стояла, прислонившись к стене и теребя воротник блузки:

– Теперь буду голову ломать: сразу бежать или сначала тебе обед приготовить?

– Ужин! Готовить надо ужин. Тебе денег оставить?

– Не надо, добегу до банкомата.

Он вызвал лифт и уехал. Она встала у окна, посмотрела, как он, разговаривая по сотовому телефону, выходит из дома и садится в «альфа-ромео».

На душе у Юли было как-то странно. С одной стороны, вот она, сказка. С другой – что-то подсказывало, что в ближайшее время этой сказке предстоит пройти серьезную проверку на прочность.

Телефон звонил и звонил.

– Не подойдешь? – спросил Арнаутов.

– Не хочу. Меня нет дома. Господи, какое счастье – так валяться и никуда не спешить!

– Раньше ты считала за счастье сорваться в выходной на какое-нибудь интересное дело.

– Так уж не девочка…

Татьяна Кожурина сидела, привалившись к спинке кровати. Голова Арнаутова покоилась у нее на груди, и Татьяна гладила его по затылку, ерошила короткие седоватые волосы на висках, нежно проводила ноготком по глубоким морщинам на лбу.

Он одинок, она одинока. Если сложить возраст обоих, то получится глубокая старость. Вся жизнь прошла на работе. Незаметно прошла. И то, что осталось, пролетит еще незаметнее. А как бы хотелось…

– Так и я уже тоже не мальчик, – вздохнул Арнаутов.