Старосветские убийцы - стр. 26
Восстанавливать армейскую честь пришлось генералу. Слабое зрение не позволило ему попасть во все пять бутылок, Веригин ограничился четырьмя. Этнограф отстрелялся с тем же результатом, посетовав, что первый выстрел получился пристрелочным, не сразу пистолет почувствовал. Переводчик Терлецкий выбил лишь две мишени, как и стрелявшие после него Мухин, Киросиров и Растоцкий.
Хоть в жизни Тоннера случались приключения, и притом опасные, он держал оружие в руках впервые, поэтому все пули ушли «в молоко». Впрочем, последнее место доктор разделил с Рухновым, которого князь ехидно спросил:
– Что, Мишель, тяжелее гусиного пера ничего в руках не держал?
– Нет, ваше сиятельство, – понуро согласился Рухнов.
– А я в твою честь охоту затеял, – делано расстроился Северский.
– В мою честь? – удивился Михаил Ильич.
– В твою, Мишель, в твою! Ты же у нас высокий гость. – Князь весело засмеялся и, проведя рукой черту у своей груди, показал, насколько высок Рухнов. Тут смеха не смогли сдержать и остальные. Что самое ужасное, все слышала Настя! Михаил Ильич готов был сквозь землю провалиться.
– Ну ты чего, не обижайся. – Северский обнял и чмокнул Рухнова в затылок, пощекотав пышными усами. – Люблю тебя и ценю. Хотя бы за то, что избавил от поездки к вашим болотам. Не люблю Петербург! Да и меня там не привечают!
Северский на миг погрустнел, вспомнив что-то неприятное. А потом вновь улыбнулся и похлопал Рухнова по плечу:
– А охоту мы организуем! Завтра же! Никодим! – обратился он к угрюмому егерю. – Кабанчика не встречал?
– Давно всех постреляли, – ответил Никодим, чистивший пистолет.
– Это они к Растоцким ушли! Назло мне! Ничего, и там их достанем!
Андрей Петрович нервно сжал кулаки, а Северский, глядя на него, заржал:
– Испугался?
– Василий Васильевич! Андрей Петрович! Помиритесь же! – вспомнив просьбу Растоцкой, попросила Елизавета Северская. Князь посуровел и помотал головой. – Ну, ради меня! В день свадьбы!
Северский оглянулся по сторонам, словно ожидал от кого-то помощи. Но Вера Алексеевна толкнула мужа прямо на него, и князю ничего не оставалось, как его обнять. Кто-то хмыкнул – Тоннеру показалось, то была Настя, – остальные публичному примирению зааплодировали.
– Раз кабанчика нет, поохотимся на зайцев, – решил князь, отпустив из мощных рук побледневшего от объятий Растоцкого. – Приглашаю всех! Завтра! А почему никто не стреляет?
Никодим с поклоном подал Угарову пистолет – следующим на очереди был он.
Пока стрелял Денис, к Тучину, по жребию следующему, подошел предводитель Мухин:
– Господин художник! За портретик дорого запросите?
– Какой портретик? – удивился Александр.
– Мой! Прошу вас намалевать!
– Помилуйте, милостивый государь! – воскликнул Тучин. – Вы что, заказ хотите сделать?
– Чему удивляетесь? Вы же художник!
– Но я проездом. Завтра уеду!
– Значит, у нас весь вечер впереди. Мой Фрол, иконописец, целую церковь за неделю расписал. Очень живенько получилось.
– К нему и обратитесь!
– Обращался. Сказал, лишь на святые лики благословение имеет. Как, говорит, причислят тебя, Мухин, к сонму святых, сразу нарисую. Ждать больно долго!
Тем временем Денис отстрелялся, и неплохо – три из пяти. Тучин очень хотел его превзойти, особенно на глазах у Машеньки. Но то ли сильно волновался, то ли слишком его развеселил Мухин, попал Саша только раз, да и то сам не понял как.