Старчество в годы гонений. Преподобномученик Игнатий (Лебедев) и его духовная семья - стр. 29
«Не мини раба Твоего», – иногда задумчиво глядя вперед себя, шептал Батюшка. Это были слова святого патриарха Авраама к божественным странникам-Ангелам (Быт 18:3). Не мини раба Твоего. Может быть, в те минуты тихого непрелестного восторга душа батюшки предстояла Святой Троице, как некогда душа одного из древних праведников.
На письменный столик, где батюшка занимался своими ответами на почту, чтением и прочим, духовные дети обычно ставили маленький букетик цветов. К концу лета букет имел пестрый сборный характер. «Смотрите, батюшка, – бывало скажут ему его домашние, – это точно Ваши духовные дети – от всякого роду и племени». «Да, – тихо улыбался батюшка, – это вот – А., а это – Е., на кого же похож тогда этот крупный колокольчик?» В углу у святых икон теплилась красная лампада; под образами стоял маленький столик со священными книгами и святой дароносицей, а также маленькая чаша, из которой батюшка причащался. Здесь чаще всего стояли флоксы, так как это были любимые батюшкины цветы: в Зосимовой пустыни братия разводила их в изобилии.
На этом периоде 1930–1931 годов, может быть, удобнее всего остановиться, чтоб оглянуться на деятельность батюшки и уяснить основные черты ее характера. Позднейшие годы были скорбными годами для незабвенного отца нашего, когда со всех сторон, точно оспаривая друг друга, скорби пронизали всю его жизнь. Здесь действительно точно сбывались его слова, когда, испрашивая благословения на великий постриг, он говорил про себя: «Готовясь предстать на суд Божий…» Это приготовление действительно началось для смиренного и тяжело больного схиархимандрита Игнатия довольно скоро после пострига.
Прежде чем дать облик батюшки как старца, нам кажется необходимым коснуться тех корней, которыми питалась его деятельность, его служение душе человеческой. Не повторяя того, что дала ему Зосимова пустынь как школа старчества, нам хотелось бы изобразить, как претворились в существе батюшки полученные им опыты жизни, что в нем выросло в его стойкое личное мировоззрение из всего того, что вынес он из своих переживаний, что создало в нем личность, на долгие годы поставленную Промыслом Божиим для служения святой Православной Церкви.
Уходя из мира, батюшка никогда не думал, что будет в этом миру поставлен Богом на необычное, неповторимое место, и сам, по своему усвоенному им миросозерцанию, не думал о том, кем он был для своего времени. А в этом – все величие, весь смысл его личности, его воздействия на мир.
Первое, что хочется отметить в батюшке как основу его жизни, – это отношение его к Православию. Уча своих духовных детей послушанию святой Православной Церкви, воспитывая глубокую любовь и веру ко всем ее определениям, догматам и обрядам, батюшка сам был прежде всего истинным ее сыном. За основу своей жизни он полагал неуклонное исполнение церковного правила, то есть вычитывание всего круга церковного богослужения: часов, вечерни, утрени, полунощницы, изобразительных. Своим духовным детям он всегда говорил: «Батюшка Герман выше всего ставил исполнение церковного правила. Он говорил всегда, что Господь подаст все необходимое для жизни, если будем исполнять церковное правило. И в Зосимовой церковное богослужение было на первом месте, потому и обитель никогда ни в чем не нуждалась».