Старая любовь – новые неприятности - стр. 19
Я решила, что оброненное украшение, по всей вероятности, могло принадлежать моей клиентке. Надо будет спросить при случае, а заодно и вернуть.
Аккуратно уложив сережку в пакетик, я спрятала находку в рюкзачке. Нет, вернуть драгоценность всегда успеется, а пока мне бы не хотелось растревожить Веронику Георгиевну тяжелыми переживаниями. Все-таки обстоятельства, при которых она потеряла украшение, вряд ли можно назвать приятными.
Придя к выводу, что в особняке Белорецкого мне больше нечем поживиться в плане информации, я потихоньку выбралась наружу, надежно заперев обе двери, и вновь перемахнула через забор. Только теперь я обогнула коттедж с тыла, очутившись на параллельной улице с громким названием Сосновый бульвар. Собственно, бульваром эту территорию можно было назвать лишь отчасти, поскольку именно эта улица условно отделяла весь поселок от внешнего пространства. То есть, попросту говоря, была первой улицей с западной стороны жилого массива. Зато сосновым его можно было назвать в полной мере, поскольку вдоль неширокой асфальтированной дорожки высились несколькими стройными рядами молодые сосны. И сейчас, поздним летним утром, аромат нагретой смолистой коры и хвои буквально завораживал.
Я с наслаждением вдохнула напоенный сосновым запахом воздух, любуясь поблескивающими янтарными капельками на коричневато-оранжевых стволах. Вот теперь я в полной мере оценила прелесть этого места, его покой, тишину, размеренность, загадочную смерть… Тьфу ты! Вот ведь навеяло!
Сердито тряхнув головой, я усилием воли заставила себя сосредоточиться на том, что в эту часть поселка меня привели отнюдь не красоты хвойных лесов. В коттедже под номером восемнадцать по Сосновому бульвару проживал Эдуард Аркадьевич Солодилов, принимавший самое деятельное участие в похоронах Белорецкого.
Подходя к нужному строению, я испытала некоторое замешательство, вспомнив, что не заготовила какой-либо внятной легенды. Хотя с некоторых пор я прекратила изображать из себя потенциальных покупательниц, клиенток и социальных работников, поскольку мои собеседники не проявляли особого беспокойства, узнав, что я частный детектив. Кто-то смотрел на меня с легким интересом, а кому-то и вовсе был безразличен мой род занятий. Профессия частного детектива перестала быть экзотикой, и я уповала на то, что и Солодилов спокойно пойдет со мной на контакт, не усмотрев в моем желании обсудить гибель его соседа ничего подозрительного.
К моей несказанной радости, Эдуард Аркадьевич как раз выходил за пределы своего землевладения и при моем приближении посмотрел на меня с веселым любопытством. Невесть почему я сразу распознала в этом невысоком и плотном мужчине лет шестидесяти с довольно пышной и полностью седой шевелюрой господина Солодилова, с которым жаждала побеседовать со вчерашнего вечера. Ничего сверхъестественного за моей уверенностью не скрывалось – ровесник Белорецкого, выходящий из коттеджа номер восемнадцать, держался уверенно и вполне по-хозяйски. Кем же еще он мог быть, как не владельцем означенного строения и по совместительству нужным мне свидетелем.
– Вы ко мне, барышня? – осведомился между тем мужчина.
– Если вы Эдуард Аркадьевич Солодилов, то к вам, – ответствовала я с улыбкой, которая в моем арсенале числилась под кодовым названием располагающей.