Старая любовь – новые неприятности - стр. 15
«А скажите, Татьяна Александровна, что вы делали в Пристанном в одно ясное августовское утро? Уж не вы ли обшаривали чужой коттедж в поисках, чем бы поживиться? Ну-ну, не отпирайтесь, свидетели вас опознали. Да и автомобиль ваш мы отогнали на штрафстоянку. А вы, должно быть, уже всю свою прелестную головку изломали: где, мол, моя машина?»
К Эдуарду Аркадьевичу Солодилову я собиралась наведаться уже после того, как покончу с визитом в опустевший особняк Белорецкого, где ему было суждено в последний раз принимать свою верную возлюбленную. Будем надеяться, что Солодилов окажется дома.
При мысли о соседе Белорецкого я вновь испытала недоумение. Мне невольно вспомнилось, с какой горечью Вероника Георгиевна заявила, что, мол, Белорецкий терпеть не мог своих соседей и их домашних животных, в частности кошек. И несмотря на это, именно инициативная группа соседей во главе с Солодиловым взяла на себя хлопоты, связанные с похоронами. Причем никакого гешефта им это не сулило, скорее наоборот.
Может, это лишь сам Белорецкий терпеть не мог соседей, а они его – очень даже могли? Или Артемий Витальевич искусно прятал свое человеконенавистничество (а заодно и фелинофобию) под маской общительного добряка? Да, тут было над чем поломать голову…
За этими размышлениями я не заметила, как такси припарковалось напротив остановки маршрутных автобусов. Расплатившись за проезд, я направилась в сторону подъездной дорожки, собираясь проделать тот же путь, что и Вероника Георгиевна, в гневе покидавшая своего любовника. Однако, в отличие от нее, мне его предстояло пройти в обратном порядке.
Оказавшись непосредственно возле въезда в коттеджный поселок, я с удивлением обнаружила, что его обитатели, по-видимому, не слишком опасались чужаков, в том числе и непрошеных гостей вроде меня. Никаких грозно преграждающих путь шлагбаумов или тем более автоматических ворот и будки охранника, оборудованной переговорным устройством. Впрочем, само по себе это не такая уж редкость, мое изумление имело не столько рациональную, сколько эмоциональную природу – очень уж красноречиво расписывала моя клиентка роскошь здешних особняков. Тут поневоле навоображаешь себе многоуровневые охранные мероприятия. Видимо, владельцы здешней недвижимости полагались на надежность собственных замков и взаимовыручку, а может, и на сигнализацию.
Как бы там ни было, но я беспрепятственно продвигалась по направлению к цели своего визита – строению номер двадцать три на Цветочной улице. Именно здесь я рассчитывала найти (во всяком случае, попытаться) ниточку, позволившую бы распутать причину гибели владельца упомянутого строения. Сам путь до особняка Белорецкого занял от силы четверть часа.
Несмотря на то что за это время никто из местных жителей не попался мне навстречу, поселок вовсе не производил впечатления безлюдного. До меня то и дело доносились детские голоса, чей-то смех, звуки музыки или работающего телевизора – поселок жил своей привычной повседневной жизнью, но у его обитателей не было особой нужды разгуливать по проселочным улочкам. Гораздо приятнее пить кофе на веранде, плескаться в бассейне или листать журнал, лежа в гамаке.
Коттедж Белорецкого лишь наполовину скрывался за добротным забором с раздвижными воротами с аккуратной калиткой, оборудованной переговорным устройством. Так что верхний этаж особняка с небольшим чердачным помещением под покатой крышей поблескивал отражающими утренний свет большими окнами.