Становясь легендой - стр. 21
Увидев, что его подружку куда-то волокут, неуклюжий граф умудрился проскочить под ногами сенари и бросился к рабам.
Огонь кинулся было за ним, и никто не знает, чем бы это все кончилось, если бы в этот момент дверь снова не распахнулась, с оглушительным грохотом врезавшись прямо в лоб огню. Все, кто наблюдал за невезучим охотником, невольно поморщились, но тут же переключили внимание на нового гостя.
Под всеобщими взглядами в зал ввалился высокий бродяга в грязном, некогда белом меховом плаще.
– Гайдан, старая ты собака, эля, пока я не умер!… Ну и ветрюга, до костей пробирает!… Давно я так не мерз!…
Вымокший до нитки нищий убрал с лица спутанную гриву темно-красных волос, открылось уродливое кроваво-красное клеймо, маской осевшее на его лице. Он осмотрелся, увидел сенари и графа с девушкой, окруженной рабами. Пришельцу хватило секунды, чтобы понять, что происходит, однако в лице он не переменился, только присвистнул и вдруг заговорил на языке живых стихий.
– Давно я не встречал сынов Святых Огней! Как далеко вы забрались от дома! – он говорил поразительно чисто, и этим окончательно приковал к себе все внимание. – Что привело сюда живых огней, рожденных в самом сердце мира?
– Ты знаешь язык. Откуда?– произнес Вольга, не сумев сдержать удивления.
Впервые за два месяца пути что-то любопытное! Кто знает, может, с этим бродягой даже удастся поболтать? Вдруг он окажется еще и магом?… Царевич был очень заинтригован.
– Нет в этом мире смертного, что знает больше. Я обо всем на свете расскажу, мне б только горло промочить сначала… – лукаво усмехнулся бродяга, взглянув на царевича из-под спутанных мокрых волос.
Вольга кивнул своему рабу, не сводя глаз с нищего, который каким-то образом выучил язык сенари лучше, чем рабы, родившиеся на Охмараге. Он говорил даже лучше Эльги, хотя речь его звучала не так легко, как требуется.
Рыжий леннай сказал хозяину постоялого двора, чтобы тот принес бродяге все, что тот захочет.
Граф и девушка мудро воспользовались тем временем, что выиграл для них незнакомец, и поспешили выскользнуть из трактира, пока о них не вспомнили.
Нищий тем временем уселся возле царевича, подвинув нескольких охотников. Одна из служанок поставила перед ним тяжелую кружку подогретого эля, и бродяга тут же осушил ее.
– Зовут меня Рэмол! – сказал он, с грохотом опуская посудину обратно на стол. Капли эля стекали по его заросшему красной щетиной подбородку. – И ваш язык я выучил на небе, пока подслушивал мольбы невольников для бога…
Лицо Вольги, посветлевшее было, снова приняло выражение угрюмой маски. Очередной сумасшедший, ну что за проклятье!? Святые Огни, и почему их так и тянет к нему?
Однако, в лице изменился не только царевич. Охотники, с самого начала решившие, что бродяга переоценил свою важность, усевшись возле самого Вольги, нахмурились.
– Молитвы для бога!?– воскликнул один из них. – Да как ты смеешь лгать царевичу!?…
Он дернул бродягу за плечо, скрытое под меховым плащом, однако пола плаща ушла вслед за рукой и раскрылась, превратившись в гигантское грязное крыло.
Вскрикнув, огонь отпрянул от незнакомца, а сам царевич, сидевший рядом, изумленно вытаращил глаза. Огни вокруг стали вскакивать с мест, не зная, чего ожидать от невиданного нелюдя.
Нищий тем временем неуклюже развернулся к охотнику.