Станислава. На круги своя - стр. 14
Сделав вывод о том, что Агнесса не его дочь, Виктор растерялся и затосковал. В этот день он впервые серьёзно напился. Он не помнил, как добрался до дома, что говорила ему жена. На следующее утро проснулся с больной головой и, не позавтракав, без объяснений с Анфисой ушёл на работу.
Несколько дней он обдумывал случившееся и сопоставлял все факты. В голове звучало имя несчастной женщины. Постоянно вспоминалось всё услышанное у роддома. Наконец, Виктор решился на серьёзный разговор с женой.
Анфиса чувствовала, что муж что-то заподозрил и объяснений с ним не избежать. Правда, она недооценила его способности расставить всё по своим местам. Да и о том, кто был донором крови для девочки, она не знала. Анфиса вообще почти не спрашивала мужа о том, что случилось с Агнессой и мало интересовалась её здоровьем. Поэтому ей было сложно придумать правдоподобное объяснение. Перепуганная женщина считала, что ей придётся оправдываться в измене, и потому размышляла, как это лучше сделать. Выходило, что ей надо изобрести несуществующего любовника. Это было более безопасно, чем рассказывать мужу страшную правду о погибшей дочери. В голову, однако, ничего не приходило, и Анфиса запаниковала.
Из-за своих постоянных переживаний Анфиса стала рассеянной и менее внимательной на работе. Работала она, как и раньше, на мясокомбинате в пирожковом цехе. Лепила пирожки. В один из дней выходя из цеха после работы и не глядя по сторонам, она налетела на переходившего двор рабочего с ящиками. Оба упали, ящики посыпались на них и сильно ударили Анфису в живот. Поначалу боль была несильной, и женщина даже дошла до дома. Боль, однако, постоянно возрастала, и Анфиса прилегла на диване. Вернувшийся с работы Виктор, сначала решил, что жена притворяется, чтобы избежать назревающего разговора, но она так правдиво стонала, что Виктор вызвал ей «скорую». Анфису увезли в больницу из-за угрозы выкидыша. Муж, не подозревавший о беременности супруги, совсем разволновался. Дочка ещё не выписана, теперь жена заболела. На другой день, навещая обеих в больнице, он узнал, что спасти ребёнка Анфисы не удалось.
Вернувшись домой, Анфиса стала совершенно несдержанной на эмоции. Она то плакала, то раздражалась по любому поводу, устраивала скандалы мужу, кричала на Агнессу, и разговаривать с нею стало совершенно невозможно. Виктор отложил объяснение до лучших времён. А Анфиса совсем распоясалась. Больше всего Виктора волновала её несдержанность по отношению к дочке. Брань и крики зачастую заканчивались шлепками и тумаками для девочки. В один из вечеров он не выдержал.
– Прекрати издеваться над ребёнком. Девочка в твоих грехах не виновата.
– В каких грехах? Что ты ещё выдумываешь? Я ребёнка потеряла, а ты… ты… – Анфиса не знала, что сказать и потому, просто расплакалась.
– Агнесса здесь не при чём. Не надо срывать на ней зло. И хватит всех подряд обвинять.
– Может, она мне о потерянном ребёнке напоминает…
– О каком ребёнке? О том, которого ты пять лет назад потеряла?
– Какие пять лет? Что ты несёшь? – женщина не на шутку перепугалась.
– Пять лет назад ты нашу дочь в роддоме приспала…
– Неправда! Не было этого. С чего ты взял?
– Знаю.
Это простое слово прозвучало для Анфисы, как гром, как приговор. Надежда, что её преступление останется тайной, была тщетной. Она в ужасе лишь открывала рот, шевеля пересохшими губами, и не могла произнести ни слова. Страх сковал все мышцы и отнял голос. Виктор смотрел на жену и видел лишь ужас в её глазах. Ни боль. Ни страдание. Только ужас и животный страх.